Симфония апокалипсиса

— В любом случае нам нужно лететь до Атланты, оттуда до Атенса семьдесят миль. В Атланте арендуем машину, она нам понадобится и в самом Атенсе — час с небольшим, и мы на месте.

— И когда же рейс на Атланту?

— Чтобы прибыть засветло и лететь без пересадок, самый ранний вариант: Virgin Atlantic. Вылет в 9:25, прибытие без пяти два. Дня. В половине третьего мы уже будем рулить в Атенс.

— Что ж, — кивнула Эли, — вполне вариант. И у меня, — она бросила взгляд на часы, — достаточно времени поработать, порыться в этой истории. Часов, я думаю, до семи или хотя бы полседьмого утра.

— А спать ты не собираешься?

— Спать я буду в трансатлантическом лайнере, Арти. Сейчас главное: получить хоть какое-то представление об этой богом проклятой «Цикаде», чтобы не ползать на ощупь по Атенсу, как пара слепых щенят.

МакГрегор пожал плечами и нажал Enter. Стоящий на отдельном столике принтер негромко загудел и выдал отпечатанную страничку с электронными билетами.

— Два, — сказал Артур. — Лондон, Хитроу — Хартсфилд-Джексон аэропорт, Атланта, Джорджия. Бизнес-класс.

— Однако вы расщедрились, баронет.

— Пара лишних фунтов стерлингов ради любимой? — Шутка, однако, не возымела успеха. Несмотря на вымученную улыбку, лицо молодой женщины поминутно искажалось гримасой боли: она никак не могла отрешиться от происшедшего в Атенсе. — Но!

— Есть какие-то «но»?

— Да. Этот аэробус сэра Ричарда[7], увы, не оборудован Wi-Fi.

— Хорошо, что ты упомянул об этом, — Эли посерьезнела. — Значит, мне надо будет закачать на свою машинку все, что возможно, из этой хроники. Может быть, и набор тестов, если «хроникер» их выложил.

— Как насчет легкого ланча? — предложил Артур.

— Пара сэндвичей прямо здесь меня вполне устроит.

— Ты не будешь звонить своему Дэнзелу?

— Моргану. — Эли насупилась. — И я поправляю тебя в последний раз, учти.

— Так будешь звонить или нет?

— Рановато… Он еще на работе. Позвоню чуть позже, когда будет дома.

— О’кей. Джеймс!

Глава 3. Генезис

I

Иерусалим, подножие Храмовой горы,

3 октября 1119 г.

Гуго де Пейн устало потянулся, сидя на бревне неподалеку от костра. Небольшая группа его друзей и соратников пристроилась поближе к мерцающим углям: ночь выдалась прохладной. Де Пейн наблюдал, как юный Россаль тычет кинжалом в тушку жарившейся над углями маленькой серны. При каждом уколе из надреза выступала кровь. Нет, мясо еще не прожарилось. Хлопнув ладонями по коленям, Гуго встал и отошел от костра на дюжину шагов. Подняв голову, он смотрел в ночное небо, дивясь этому чуду, этому творению Божию. Полная луна не смогла стереть с небесного занавеса мириады мерцающих звезд. Внезапно справа от де Пейна раздался голос:

— Благородный рыцарь.

Повернувшись, он увидел старика в пыльном темном кесуте — обычном еврейском халате. На голове его была чалма пеэр, тоже традиционный еврейский головной убор.

— Кто ты?

— Творение Создателя, как и ты.

— Ты говоришь по-французски без всякого акцента. Ты француз? Тогда почему ты одет как еврей?

Старик покачал головой:

— Луна светит ярко, на небе ни облачка. Тебе видно мое лицо?

— Разве что от кончика носа и ниже, — хмыкнул де Пейн.

— Ну так посмотри на мои губы, они-то тебе видны.

Де Пейн вдруг понял, что губы старика не шевелились. Но ведь он говорил! Однако Гуго быстро взял себя в руки.

— Ну что ж, еще один фокусник-чревовещатель. Весь Восток роится такими «волшебниками».

— А разве я называл себя волшебником, Уго де Пагани? — возразил старик, и на сей раз де Пейну стало по-настоящему страшно, ибо последние слова незнакомец произнес на итальянском языке, причем именно таком, на котором говорили в Кампаньи, откуда родом был гордый рыцарь де Пейн. О том, что родился он в Южной Италии, не знали даже ближайшие его друзья. Тем более никто не знал его настоящей, отнюдь не аристократической фамилии. Хриплым голосом Гуго произнес:

— Что тебе от меня нужно?

— О! — Старик вскинул руки. — От тебя? Наоборот, брат мой, совсем наоборот. Это я пришел, чтобы дать тебе все.

— Все? Что значит это «все», ты, выживший из ума бродяга?

Старик гневно пристукнул посохом, который держал в руке:

— Cave! Nescis quo loqui

[8].

— О-о-о, — протянул Гуго. — Латынь. Да ты, похоже, знаток языков. Но, может, перейдем к делу? Я голоден, а ужин вот-вот будет готов.

— Sequere me[9], — бросил через плечо незнакомец, уже отвернувшись от собеседника и уходя по склону горы.

Де Пейн, поняв, что вся его бравада не стоит и ломаного гроша, побрел за стариком. Пройдя сотню шагов, он остановился и спросил:

— Куда ты ведешь меня?

Старик резко развернулся:

— К СВЕТУ, mio piccolo Hugo![10] — Голос его, удивительно мощный в хрупком старческом теле, звучал как голос человека, привыкшего повелевать. — К свету и к тому, кто способен одарить этим светом тебя!

Они подошли к черному проему — входу в пещеру. Де Пейн остолбенел. Он знал каждую пядь земли на Храмовой горе, но никогда никакой пещеры здесь не видел.