Симонов и война

А через некоторое время приходит бричка, нас с генералом Прохоровым сажают в эту бричку и увозят. Увозят нас опять в Берлин, а из Берлина — из подберлинского лагеря везут нас уже в город Мосбург. Тут ночевали мы в разных камерах в полицейском участке. В два раза уже вашей комнаты, без окон, без дверей. Когда я попал туда, у меня сердце сжалось. А почему нас поместили туда? В лагерь, куда нас хотели везти, нельзя было доехать: снег очень большой выпал. И оттуда запросили военнопленных, чтоб приехали за мной.

Да, я еще одно не рассказал. Как-то путается у меня. В одном из лагерей в Нюрнберге я был. Лагерь наших военнопленных. Когда приехала машина туда, и все услыхали: русского генерала привезли. А генералов они не видели еще, наши военнопленные. И тут я вылезаю. Немцы ушли, я вылезаю через борт, мне помогли, и вдруг раздается команда: «Смирно! Равнение на советского генерала!» И подходит военнопленный, печатает шаг и отдает мне рапорт: «Товарищ генерал, в этом лагере все обстоит неблагополучно. Народ умирает как мухи!»

В это время немцы выбегают: «Кто, что, как?!» Народ стушевался, но этого человека не нашли. Я даже растерялся тогда. А когда немцы ушли, ребята собрались на кухне, говорят: «Товарищ генерал, что вы знаете? Ориентируйте нас, как и что». Я им начал говорить, что дело движется к концу — это уже был конец сорок третьего года, — дело идет на лад, победа обеспечена, только держитесь, ребята. А они говорят, что вот у нас тут всякие провокации распускают, что Советской армии уже нет, разбита. «Как разбита! Да вы только почитайте газеты». — «Да газет, — говорят, — не дают сюда, только когда выходим на работы, случайно получаем газеты».

И опять какая-то сволочь все передала. Приходит фельдфебель немецкий и говорит: «Сбрить бороду!» А я говорю: «Я не дам брить бороду!» — «Сбрить бороду!» — «Не дам!» Разругались, ушел. Врач: «Почему вы бороду не бреете?» Я говорю: «Я ношу бороду». — «Вы были без бороды, когда вас снимали, когда прибыли в плен». Я говорю: «А здесь я отрастил, потому что бритв нет, а топором бриться я не хочу, тупые топоры».

Услыхали в соседнем лагере и стали сразу собирать деньги. Много собрали немецких марок. Французы давали, и те, которые работали у немцев, они какую-то часть марками получали. В общем, собрали денег. Я думал пробыть в этом лагере несколько месяцев, а меня на третий день — раз, два — в тележку и на станцию отвезли уже не на машине, а на тележке.

К. М. А на что собрали деньги?

М. Ф. Генералам передать собрали деньги.

К. М.

Ах, передать с вами?

М. Ф. Да, со мной передать. Хотя купить там было ничего нельзя. Единственно, что можно было купить — горчицу. Кислую немецкую горчицу. Но для нас и это было приятно — горчицу эту с хлебом, приятно, что-нибудь кисленькое. А больше ничего. Воду можно было покупать. Не простая вода, а…

К. М. Минеральная?

М. Ф. Не минеральная, а какая-то…

К. М.

Газированная, содовая.

М. Ф. Да, что-то такое.

Ну вот, повезли меня — я рассказываю дальше — приехали сани и матросы наши. Матросы не пленные, а интернированные. С торгового флота. Они находились в отдельном помещении. Они приходили с субботы на воскресенье, а в понедельник уходили обратно, на разные работы. И вот мы едем. Не едем, а везут меня. Для них это, конечно, ново — генерал приехал.

К. М. А вы бороду не сбрили?

М. Ф.

Нет, с бородой. Ну, я вел с ними разговор. Немец где-то впереди, можно было вести разговор. Они меня спрашивают, я их расспрашиваю. Мне говорят: «Тут и сволочи есть, в вашем лагере, куда вы попадете, там есть Мальцев такой — предатель, мы уже знаем». Рассказали, какие генералы есть наши в плену. Они уже переписку с ними наладили.

Приехали мы туда.

К. М. Это где, в Западной Германии?

М. Ф. Это под Нюрнбергом. Западная Германия. Город Мосбург. Что представляла из себя тамошняя крепость? Это средневековый замок на высокой горе. Очень широкий ров, который, видимо, когда-то наполнялся водой. Потом стена. Колоссальная стена, широкая. А потом — здание и двор. А во дворе сделан бетонированный колодезь и со всех крыш проведены трубы. Воды-то своей не было, а видимо, дождевая вода скапливалась туда для питья в случае осады. Наверно, так это было у них там.

Посмотрел я, когда приехал. Ходят люди — это было во всех лагерях: или кости и кожа, или вот такие все опухшие. Как одеты! Я увидел генералов, ну кто в чем. Генеральского ничего на них не осталось. Все уже сношено. Двухъярусные нары. Белья никакого. Постельного белья никакого. Тюфячная наволочка, тюфячная подушка из стружек и одеяло.