Символика креста (сборник)

Современный мир «осваивает» Генона на свой лад, подобно тому как ему уже удалось освоить, «интегрировать в систему» радикальные и антибуржуазные движения 60-х годов. В академических трудах, энциклопедиях, в учебных пособиях он представлен как «философ», виднейший представитель особого направления — «традиционализма». При этом совершенно не считаются с тем фактом, что сам мыслитель себя философом не считал.

«Простая жизнь» Рене Генона, в которой все — от фундаментальных трудов до частной переписки — было направлено на выполнение им своей миссии, сегодня подвергается скрупулезному исследованию, в поисках подробностей, могущих если не разрушить целостность образа, то по крайней мере отвлечь от него внимание. В современных исследованиях, посвященных Генону, обозначился интерес, направленный на выявление загадок и неясных моментов его биографии и основанный на публикации журнальных статей, переписки и т. д.

Но само намерение «выудить» из анализа биографических «событий» указания, полезные для понимания авторских идей, Генон в свое время назвал «иллюзией»: «Известно, насколько биографические подробности, самые незначительные, заменяют то, что должно рассматриваться как история идей и сколь распространена иллюзия, состоящая в уверенности, что знание имени или даты дает реальное знание; да и как может быть иначе, если факты ценятся больше, чем идеи?»[46]

Порочность применения подобного «метода» к творчеству Генона, когда, «опираясь на анализ внешних фактов, претендуют понять функцию метафизика», разумеется, осознается его верными последователями. «Вполне логично, — пишет на страницах „Традиционных исследований“ Дж. Тестанера, — что функция Генона может быть понята лишь благодаря интеллектуальному проникновению в суть метафизических доктрин, излагаемых им» и что подобное переключение внимания к уточнению биографических подробностей есть более или менее сознательная попытка «ввести в заблуждение»[47]. Попытки подобного рода множатся и в наши дни, и на своем уровне они интересны — как характеристика эпохи, в которую довелось жить мэтру, и его ближайшего окружения, где роль ряда интересных личностей доныне оставалась в тени. Но тем, кто ограничивает свой (и читательский) горизонт поисками «биографических ключей» к творчеству, следовало бы прислушаться к предупреждению Генона, обращенному к читателям: «…бесполезно требовать от нас биографических сведений, поскольку все, что касается нас лично, не является достоянием публики, и, кроме того, эти вещи ни для кого не могут представлять истинного интереса: только доктрина идет в счет, а перед ней индивидуальности не существуют»

[48].

Справедливости ради следует сказать, что метафизика и язык символов в изложении Генона не встречает оппонентов столь высокого уровня, чтобы его можно было оспорить. Его можно принимать или отвергать, но как целостность; однако прежде, чем решиться на то или другое, это учение надо знать, а это под силу немногим. Гораздо более «в пределах досягаемости» западных исследований с их развитыми методами «анализа и критики» является поиск неизвестных фактов и уточнение ранее известных. Поэтому другую характерную черту современного «освоения» Генона, также сугубо в традициях западной науки, можно обозначить как «требование доказательств»: кто были его учителя и почему их авторитету можно доверять?

В книге «Загадка Рене Генона и „высшие неизвестные“. Вклад в изучение „подпольной“ мировой истории»[49] ее авторы постарались собрать все тексты, относящиеся к дебатам по вопросу о «Высших неизвестных» в соответствующих рубриках журналов «Антимасонская Франция» и «Международное обозрение тайных обществ»[50]. Исследование сосредоточено на моментах, являющихся поворотными в его творческом пути. Пристально вглядываясь в них, Луи де Местр, автор введения и краткого комментария к ним, приходит к выводу, что «Простая жизнь Рене Генона», как назвал свою книгу его биограф Шакорнак, вовсе не была простой: достаточно назвать такие загадочные эпизоды, как его роль в Гностической церкви, сотрудничество под псевдонимом «Сфинкс» в «Антимасонской Франции», создание «Обновленного ордена Храма» и эпизод с «Полярниками», полемика с журналом «Международное обозрение тайных обществ» (РИСС), связь с восточными учителями, обстоятельства его обоснования в Каире…