Синдер & Элла

– Элла, я никогда не стыдилась тебя. Мне жаль, что ты неправильно поняла причину моего беспокойства. Я всего лишь переживала за твои чувства. Мне известно, что люди бывают очень жестокими. Я модель. Я прошла через сотню собеседований, где критиковали все мои недостатки: то бедра и задница недостаточно упругие, то нос слишком большой, то сиськи слишком малы, то глаза далеко посажены, то нужно сбросить еще пару килограммов… Они всегда находили, к чему придраться.

Да уж, этот мир действительно несправедлив, если Дженнифер недостаточно красива для него. Пожалуй, она была самой привлекательной женщиной, с которой мне доводилось встречаться. Я и представить себе не могла, за что можно было критиковать ее внешность. Я не видела ни одного недостатка.

– Когда я только начинала, то ничего не могла с собой поделать и воспринимала все замечания близко к сердцу. Чужое мнение очень много для меня значило. Я впала в депрессию. Заработала анорексию. Начала разрушать себя, потому что сомневалась в своей внешности.

Ее глаза заблестели от слез.

– Я просто не хотела, чтобы ты чувствовала то же самое. Не хотела, чтобы люди относились к тебе жестоко. Тебе и так через многое пришлось пройти. Ты потеряла маму, пыталась адаптироваться в новой семье. Я не хотела, чтобы тебе было больно, если бы люди пялились на тебя или говорили бы обидные вещи. Я хотела тебя защитить. Прости, что задела твои чувства.

– Все в порядке. – Я еще раз посмотрела на нее. Интересно, как она выглядела, когда только начинала карьеру в модельном бизнесе. Очевидно, замечание насчет «маленьких сисек» подтолкнуло ее к тому, чтобы сделать себе неестественно идеальную грудь. Но многое ли еще изменилось? Я думаю, что нет.

– Ты по-прежнему модель. Но ты кажешься очень уверенной в себе.

– Меня по-прежнему критикуют время от времени, но я пропускаю все мимо ушей. – Дженнифер улыбнулась отцу со всей искренностью и любовью, на которые была способна. – Рядом с твоим папой я чувствую себя красивой. А все остальное не важно. – Она снова посмотрела на меня. – Может быть, Брайан сможет стать для тебя таким человеком.

В словах Дженнифер был определенный смысл. Я вспомнила нашу встречу с Брайаном и то, как у меня перехватило дыхание, когда он целовал костяшки моих искалеченных пальцев. Он сказал мне тогда, что я красива, и я поверила ему.

– Если он вызывает у тебя такую улыбку, – неожиданно произнес Роб, – то он точно тебя достоин.

Я даже не задумывалась о том, что улыбаюсь. Все снова посмотрели на меня, и я зарделась (в который раз!).

– Ладно, – заключила Вивиан. – Если я не могу помочь тебе с платьем, позволь мне хотя бы заняться прической.

– А я возьму на себя маникюр, – предложила Джульетта. – Если ты не хочешь идти в салон, я могу сделать сама. Уж с лаком для ногтей обращаться я умею.

32

КОГДА Я ПОДОШЛА К БОЛЬШОМУ зеркалу в спальне и увидела себя в полный рост, меня охватила дрожь. Я никогда столько не нервничала, как за последние три дня. В некоторые моменты меня охватывало сильнейшее волнение и казалось, что я не могу больше ждать, а иногда я думала, что умру от страха, прежде чем все произойдет.

До меня доносились обрывки новостей. Весь Лос-Анджелес замер в предвкушении сегодняшней премьеры. Все – в том числе местные телеведущие, модераторы ток-шоу и диджеи на радио – гадали, объявится ли сегодня Золушка принца Синдера.

Но больше всего меня поражало другое: они надеялись. Они хотели, чтобы я пришла. Интервью Брайана оказалось гениальным решением. Он превратил нашу историю в современную сказку: что может быть романтичнее! Из самой презираемой девушки Америки я в один вечер превратилась в кумира миллионов. Я больше не была сумасшедшей фанатичной преследовательницей: теперь все говорили лишь о том, какая я красивая, умная, забавная и сильная, если мне пришлось пройти через столько трудностей. Люди полюбили меня.

Конечно, Брайан все гениально продумал, ведь благодаря этой выходке он гарантированно мог получить то, чего хотел. Если бы я не пришла на премьеру, вся страна возненавидела бы меня в разы сильнее, чем до этого. Американские зрители такие непостоянные! И активные. Перед кинотеатром в Вествуде, где проходила премьера, собралась такая толпа, что полицейским пришлось перекрыть движение в двух кварталах. И все эти люди ждали меня.

– Да я точно облажаюсь.

– И размажешь мою помаду? – спросила Вивиан, растянувшаяся на моей кровати с журналом. – Я тебя убью!

Джульетта усмехнулась, аккуратно вставляя в мою прическу новенький серебряный гребень с жемчугом, подаренный папой.

– Все равно Брайан размажет помаду в ту же секунду, как увидит ее.

Вивиан прыснула, и я залилась краской, наверное, уже в двадцатый раз за день. Можно было бы подумать, что после сотен шуток в мой адрес за последние три дня я должна была бы уже привыкнуть, но нет. Любое упоминание о Брайане заставляло меня краснеть.

Вивиан хитро улыбнулась Джульетте.

– Брайану можно размазывать помаду. Ей – нельзя. – Она осмотрела мое лицо и нахмурилась. – Зашибись, как тебе идет этот красный! Убила бы за такой загар.