. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
глава тридцать третья. «Всем приготовиться к дублю!»
Я сидела на скамейке рядом со старой суровой латышкой в великолепном ухоженном парке недалеко от Рижской Оперы… Накануне вечером я выступила в большом и необжитом еще здании, возвращенном недавно еврейской общине Латвии, а сегодня утром меня и еще одного залетного израильтянина по имени Эфраим повез на экскурсию к очередной их,
Мы с Эфраимом — пожилым седым человеком в очках — стояли на дорожке меж двумя большими безымянными участками, засеянными камнями, молча слушали и кивали… Я, как обычно, ничего не чувствовала, хотя знала, как долго и болезненно потом этот сильный наркоз будет отходить.
По обратному пути, — мы сидели рядом на заднем сиденье минибуса, — Эфраим тихо сказал мне:
— …Мой русский не очень, да?
Я улыбнулась и ответила на иврите:
— Какая разница?
— В последний раз я говорил на нем шестьдесят лет назад, — сказал он, — в этом самом лесу, по дороге на расстрел…
Я отшатнулась, взглянула на него: поджарый, в веселом синем свитерке, — он выглядел моложе своих лет…
— Не надо ему говорить, — тихо сказал он на иврите, глазами указывая на редактора, сидящего впереди.
— Господи! — ахнула я, — зачем же ты согласился ехать сюда… и стоял, и смотрел?..
— Не люблю обижать людей, — он улыбнулся, — к тому же где-то там лежит моя сестра…
Я больше не спрашивала его ни о чем, почуяв, что он, как и я, не в состоянии много говорить на эти темы, и мы молчали до самой гостиницы…
…Старая латышка поднялась со скамейки, сурово и неприступно пошла по дорожке прочь строевым твердым шагом, кренясь вправо, делая отмашку правой рукой, сжатой в кулак…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .