Синдром бесконечной радости

Рисовую кашу он любил больше остальных, и ее варила бабушка, пока была жива. С тех пор запах риса на молоке всегда ассоциировался с бабушкиной малюсенькой квартиркой, с ее морщинистыми руками, в которых быстро-быстро мелькали спицы.

Бабушка умерла, когда Валере исполнилось шесть, и с тех пор в его детской жизни ничего особенно хорошего не было.

– Я в душ, ладно? – пробормотал он, прячась за дверью, чтобы Анна не увидела выражение его лица.

Закрыв глаза, он стоял под холодными струями и старался взять себя в руки. Такая милая мелочь, как тарелка каши, вдруг расслабила его настолько, что Валерий никак не мог прийти в себя.

«Да что я как пацан-то малолетний рассопливился? – думал он, набирая в рот воду и сплевывая под ноги. – Нельзя мне, нельзя…»

Когда он вышел из душа, вытирая на ходу волосы полотенцем, Анна, сидевшая на кухне с сигаретой, тут же встала и поставила перед ним чашку с кофе и тарелку с кашей.

– Ты ешь, я покурю пока.

Что-то в ее поведении показалось Валерию странным – то ли подрагивающие пальцы с сигаретой, то ли лихорадочно блестевшие глаза, но он тут же отогнал от себя эти мысли.

Удар Анна нанесла в тот момент, когда окончательно расслабившийся после вкусной еды Валерий откинулся на спинку стула и потянулся к пачке сигарет.

– А скажи, друг мой Валерий, зачем же ты убил Артема? – спросила она, глядя ему в лицо, и Валерий отдернул руку от пачки, словно обжегся:

– Что?!

– Ну, ты ведь все хорошо слышал.

– Ань… ты это серьезно, что ли? – переспросил не поверивший своим ушам Зотов. – Про Строкина?

– Мне не до шуток, Валера. Ну так скажешь или в полицию звонить? – повторила Анна тоном, совершенно не подразумевавшим под собой ни малейшего намека на юмор.

Зотов даже головой затряс:

– Нет, это не может быть по-настоящему… если это розыгрыш такой, то ты выбрала неудачную тему.

– В глаза мне посмотри, – велела она, и Валерий с вызовом уставился ей в лицо – ему надоела эта непонятная игра, смысла которой он не понимал.

– Ну? Что высмотрела? – насмешливо поинтересовался он.

– К твоему счастью, пока ничего. Но не исключено, что высмотрю, Валера.

– Ань… – Он дотянулся через стол до ее руки, сжал пальцами. – Что происходит-то? Что за вопросы дурацкие?

– А где ты был в ночь, когда Строкин повесился?

– У тебя.

Анна слегка опешила, и по ее лицу было видно, что она лихорадочно копается в памяти.

– Да… действительно, ты был у меня… – медленно произнесла она. – Но это совершенно ничего не объясняет. Я засыпаю раньше тебя и сплю крепко, а в тот вечер мы еще и выпили немного…

– И я, дождавшись, когда ты уснешь, метнулся кабанчиком в город, мочканул Тёму и на люстру его вздернул, – подхватил Зотов весело. – А что? Все сходится, да? Ну, давай звони в полицию. Раскрыто громкое убийство акционера Строкина, злодеем оказался его компаньон – как тебе такие заголовочки для завтрашних газет? А, забыл упомянуть, что в роли сыщика выступила сама владелица комбината, а по совместительству еще и любовница злодея – так лучше? Чтоб уж всем по заслугам, да?

– Прекрати эту комедию, – поморщилась Анна.

– Ну, это ты у нас сценарист и режиссер, ты вольна выбирать, когда точку поставить, – развел руками Валерий. – И… ты меня прости, конечно, но сейчас тебе лучше уйти, Аня. Я устал, мечтал поспать хоть пару часов, чтобы потом уж на доклад к тебе приехать. Давай на комбинате увидимся, лады?

Анна всегда понимала момент, когда проиграла, потому поднялась и вышла из кухни, а через пару минут хлопнула входная дверь.

Зотов вцепился в волосы и застонал. Все происходящее больше не поддавалось контролю, он никак не мог нащупать правильную модель поведения и от этого раздражался все сильнее. А теперь еще и Анна с этими странными заявлениями… И наверняка руку к этому приложил Сагитов – не могло без него обойтись такое дело, точно не могло.

На столе завибрировал мобильный и, глянув на экран, Валерий выругался: «Помяни черта!» – потому что это звонит Тимур.

– Да, слушаю.

– Здорово, Валера, вернулся? Я тут пробил эту «Красную сову», – заговорил Тимур, и Зотов поморщился:

– Какую еще «Красную сову»?

– Ту самую, чьего владельца ты просил на предмет торговли дурью пробить. Так вот, клуб этот – шляпа, на самом деле там бордель, держит его некто Гектор, залетный с материка. Отсидел по малолетке три года, потому и борзый такой. Дурь привозная, распространяют через молодняк, а особо талантливый распространитель у них… угадай, кто.

– Нечего гадать, Сылдыз Угубешева, – бросил Валерий. – Она и Дашку дурью снабжала. Поди, на наркоте и прихватили ее, и в наказание деньги все со счета ее фонда и высосали.

– Не имеет отношения исчезновение денег со счетов фонда к торговле наркотой, но сейчас не об этом, – раздраженно сказал Тимур. – Короче, Гектора этого вчера мои ребята прихватили, объяснили популярно, кто здесь кому и что должен. Посмотрим, как дальше дышать будет, если что – зима близко, а он не местный.

– Это все?

– Да. Просто хотел, чтобы ты знал.

– Теперь знаю, спасибо.