Синдром Минотавра

– Они вели прием в паре – психиатр по фамилии Бушко, может, ты слышала о нем раньше, врач так себе, и психоаналитик Кузнецов, твой нынешний работодатель. Один лечил лекарствами, так как у него было медицинское образование и диплом, подтверждающий право выписывать рецепты с печатями, а второй пользовался в своей практике исключительно словом. И поначалу у них все было просто отлично. Тимофей оказался весьма талантливым, он быстро понял, что психоанализ – это не разговор с психоаналитиком, а разговор с собственным бессознательным «я», с которым договориться гораздо труднее. Он мог часами выслушивать пациента, вникать в его проблемы. Нет, не так, – поправилась Ирина Иосифовна. – Он все же был детским психоаналитиком, дети почти ничего не могли ему рассказать о себе – говорили в основном родители, пока их чадо смотрело мультфильмы.

– И что плохого в просмотре мультиков? – удивилась Ариадна. Она не стала упоминать, что и сейчас Тим в своей практике по-прежнему использует тот же метод. Чем можно еще занять детей, когда надо обсудить их проблемы с родителями?

– Ничего, казалось бы… – усмехнулась в трубку Ирина Иосифовна. – Но среди подростков, которые приходили на прием к Бушко и Кузнецову, прокатилась волна самоубийств. Их обоих отстранили от работы, провели расследование, все досконально проверили – ничего, никаких нарушений не нашли. Но сама понимаешь, осадок остался. Ни один, ни второй на работу в поликлинику после скандала не вернулись. И еще был один тонкий момент в этой истории – все дети, лишившие себя жизни, просмотрели накануне со слов родителей один и тот же мультфильм.

– Какой? – непроизвольно вырвалось у Ариадны.

– А вот этого я пока не знаю, – ответила Ирина Иосифовна. – А что есть предположения?

– Какие и откуда? – вздохнула Ариадна. – Я ничего не смыслю ни в психиатрии, ни в психоанализе. И работаю всего лишь помощницей на входе, пытаюсь расположить к себе людей, пришедших на прием со своими проблемами – даже не знаю, что происходит дальше в кабинете. Я просматриваю записи только в том случае, если клиенты записались на повторный прием. Мне их дает сам Кузнецов, – она не стала его называть ни Тимофеем, ни уж тем более Тимом, чтобы не показывать, насколько они близки. – Но вот сегодня меня сильно удивило, что мамочка привела абсолютно больного ребенка. Тому скорее нужен психиатр, он ничего не сможет рассказать психоаналитику о себе, и вряд ли будет смотреть мультики.

– Диагноз? – встрепенулась Ирина Иосифовна.

– Аутизм, – произнесла Ариадна. – Очень, очень интересно, – услышала она в трубку.

– А знаешь, – сказала Ирина Иосифовна, – я узнаю, чем страдали те подростки, которые посещали в поликлинике Бушко и Кузнецова. Но что-то мне подсказывает…

Она не договорила – соединение прервалось. Ариадна тут же набрала свою собеседницу, но ее номер почему-то оказался вне зоны действия сети. Она подождала и снова набрала, и опять безрезультатно.

«А осадок остался», – вспомнила она слова Ирины Иосифовны. С ней происходило то же самое, внутри возникло какое-то неприятное чувство, словно она предавала Тима.

Выключив верхний свет и телефон, Ариадна осталась сидеть в темноте и тишине – ей надо было подумать, поразмыслить над услышанным. Она не могла поверить, что ее милый, обаятельный, харизматичный Тим мог кого-то довести до самоубийства, тем более больного ребенка. Этого просто не может быть.

Ариадна почувствовала непреодолимое желание прогуляться по ночному городу, замерзнуть до дрожи, до клацанья зубами, чтобы потом согреться в горячей ванне и выпить чашку обжигающего чая.

Она не стала даже надевать свитер под легкую куртку, чтобы желание вернуться в тепло, возникло как можно скорее.

Образ чудовища, нарисованный Ириной Иосифовной, никак не вязался с неизменной улыбкой Тима. Что-то тут не так, его оклеветали, но и подружке бабушки она не верить не могла. Проработав с Тимом уже две недели, Ариадна точно знала, что тот никогда не давал советов самому ребенку или его родителям, и это не от высокомерия или позерства. Он прекрасно осознавал, и она видела это по записям, что мир того гораздо сложнее, чем он мог себе представить, и даже сложнее, чем могли себе представить родители, приведшие его на прием. Какие уж тут советы.

Обняв себя руками, Ариадна быстро шла по улице, ей все равно было куда идти – она размышляла о том, что ей сказали, и как теперь с этим ей жить.

Жуткий визг тормозов и отборная ругань выдернули ее из размышлений о Тиме и вернули на грешную землю.

– Совсем ослепла! – закричал на нее молодой мужчина, перемежая слова отборной бранью. – Если тебе жизнь не мила, то лично я из-за тебя не собираюсь в тюрьму! Ты хотя бы налево посмотрела, прежде чем шагнуть на проезжую часть.

– Простите, – сказала Ариадна. – Я… Я просто задумалась.

– Она, видите ли, задумалась… – мужчина никак не мог остановить поток ругательств – он, похоже, перепугался сильнее, чем Ариадна.

– А давайте, выпьем чаю или кофе, – предложила она. – Нам обоим надо успокоиться.

– Что? – опешил мужчина. – Какой чай?