Синдром отката

Он едва не попал в беду, когда на обратном пути наткнулся на блокпост, где индийская полиция проверяла у проезжающих документы. Связано это было все с тем же спором о границе между Индией и Пакистаном. Тут Лаксу пришлось выскочить из грузовика, который его подвозил, – без малейшей опасности для жизни: грузовик все равно стоял в пятикилометровой пробке, и водитель заглушил мотор – и пешком вернуться назад. В конце концов он доехал автостопом до соседней провинции Химачал-Прадеш, а оттуда добрался до Восточного Пенджаба, просто перейдя границу пешком в гористой местности, где не было блокпостов, потому что и дорог не было. Здесь он впервые встретился с индийской дикой природой, которая – как ни банально прозвучит – и вправду оказалась совершенно дикой. Ни единой живой души. Только горы и небо, деревья и птицы. Наконец он выбрался на дорогу и вернулся на равнину, чувствуя себя так, словно прикоснулся к какой-то древней тайне. И в самом деле, ведь именно в этих краях вожди сикхов в далекие времена месяцами и годами скрывались от своих врагов и оттачивали боевое искусство.

Сатледж, напротив, петлял по плоской равнине – по самой что ни на есть «житнице Индии», далеко не такой впечатляющей, как Кашмир… пока не задумаешься о том, сколько всего растет на зеленых полях, омываемых этой рекой. Тогда понимаешь: эта однообразная на вид местность ничем не скучнее гор, только по-своему. Очевидно, именно так считали многие и многие на протяжении былых столетий – поэтому окрестности Фероспура, где побывал Лакс, усеяны памятниками давних войн.

Его путешествие окончилось в Шандигаре – месте, совсем непохожем на Амритсар. Оба – города с населением более чем в миллион душ, однако на этом сходство и заканчивается. Шандигар – новый город, выстроенный по плану согласно указу правительства уже после 1947 года; Амритсар же так стар, что местные жители вполне искренне с виду уверяют, что он основан богами. В Шандигаре немало сикхов, но индуистов там проживает в шесть раз больше.

Впрочем, в повседневной жизни Лакса эта статистика не играла особой роли. Он нашел себе съемную комнату и гурдвару: то и другое – так близко от новой акхары, что добежать туда пешком было проще, чем добираться на транспорте. Как и все вокруг, акхара действительно была

новой. Здесь занимались на тренажерах и боролись на пенопластовых матах. Была даже душевая. Имелись и джори, и гада – для тех, кто предпочитал олдскул. В соседнем спорткомплексе, заложенном в план города его щедрыми основателями, были зеленые лужайки для тренировок на открытом воздухе. Миссия этой акхары тоже выглядела немного иначе: здесь, похоже, сознательно стремились воспитывать молодежь в духе верности традициям – а борцы из акхары в Амритсаре ни о чем таком не думали, просто делали то, что делалось здесь испокон веков. Там, в Амритсаре, не было никаких «миссий». Туда люди просто приходили – или не приходили. А сюда родители присылали детей. Нередко привозили по прямым современным улицам Шандигара на автомобилях, с заботливой мамочкой или даже с платным шофером за рулем. Здешняя акхара «предоставляла услуги». Не в смысле какого-то шарлатанства или развода на деньги – вовсе нет! Все абсолютно чисто, абсолютно искренне. Просто чуть по-другому.

Так или иначе, здесь тоже не понимали, что делать с Лаксом. Не помогало и то, что он, откровенно говоря, занимался не совсем чистой гаткой. Дело в том, что искусство обращения с древнейшим и самым распространенным оружием, именуемым палкой, с незапамятных времен зачаровывало не одних лишь жителей Пенджаба. Лакс, выросший в Ричмонде, имел доступ к филиппинским и малайзийским школам боевых искусств – и в Ванкувере, и через границу, в Сиэтле. Так что к традиционным движениям гатки, которыми владел очень хорошо, он примешивал чужеродные элементы. Улучшал ее – или портил, смотря с какой стороны посмотреть. Делал то, что в пенджабской акхаре казалось непостижимым или просто неверным.

Движения классической гатки легки и изящны. Воин вертится и подпрыгивает так, что жители Запада порой ошибочно принимают это искусство за боевой танец, артистическое представление, давным-давно оторвавшееся от практики боя. На самом деле эти движения имеют прямой практический смысл, когда сражаешься, стоя на неровной земле, окруженный врагами со всех сторон, – ситуация, с которой сикхи на протяжении своей истории сталкивались постоянно. Не только македонцы Александра, но и персы, афганцы, патаны, балуджи, моголы, гуркхи, раджпуты, мараты и британцы – все они пытались завладеть пенджабской Житницей. Список пыток и казней, которым подвергали пленников, долог и отличается невероятной изобретательностью. Так что здесь имел смысл принцип, который во многих боевых искусствах осуждается: постоянно двигайся – и не забывай о том, что у тебя за спиной.