Sindroma unicuma. Finalizi

— Сомневаюсь, — возразила я и потюкала по макушке для демонстрации: — Когда в голове ничего нет, то удача не поможет. Должно случиться чудо. Например, преподаватель упадет в глубокий обморок от твоего замечательного ответа, и экзамен перенесут. Или вспомнит, что не закрыл кран с горячей водой, и помчится домой проверять. Или у него неожиданно отшибёт память. Чудес не бывает. Представь, дочь министра получит "неуд". Скандал! Караул! Теперь и чихнуть нельзя без утайки, как через минуту все узнают.

— Собирайся. Пойдем, — заявил безапелляционно Мэл, выслушав монолог безнадежной тупицы, и мне пришлось подчиниться с недовольным видом. Подкрашивая губы, я вдруг вспомнила, как Изабелка наводила марафет перед поездкой в "Инновацию", и прихорашивание блондинки подействовало на меня тогда как красная тряпка на быка.

Мэл привычно протянул руку, помогая выйти из машины, и привычно забросил мою сумку на плечо. Букет остался на сиденье.

— А как же ты? — озаботило меня отсутствие у парня не только конспектов по предмету, но и элементарного пера. — Успел подготовиться?

— Кое-что осталось в голове и не выветрилось, — отозвался Мэл.

Успокоил, ничего не скажешь. И я тоже хороша. Мало того, что стану двоечницей, за мной и столичный принц скатится в пропасть неуспеваемости. А ведь на его счету имеется одна неудача — несданный экзамен по символистике.

Я старательно игнорировала любопытные взгляды, благо студентов, разгуливающих около института и в холле, попалось немного. Счастливчики, получившие заслуженные оценки, спешили удрать из альма-матер, а прочий народ толпился возле аудиторий и потел перед экзаменаторами.

Теперь мне стало понятно, почему особы, утомленные и пресыщенные назойливым вниманием, смотрели пустым взором сквозь зевак. Надменность и высокомерно задранный подбородок — типичная защитная реакция на чужой навязчивый интерес.

Может быть, и я когда-нибудь научусь равнодушию и перестану различать знакомые и незнакомые лица, а пока что на глаза попался короткий ершик светлых волос, чей обладатель склонился над тетрадью, пристроившись на краешке постамента под боком у Списуила. Радик!

Удачный момент для успокоения совести. Поговорю с парнишкой и извинюсь за пустые заверения о совместных трапезах.

Едва Мэл сдал верхнюю одежду в раздевалку, я потянула его к статуе институтского святого.

— Эва, нужно спешить, — сказал парень недовольно, увидев, куда его тащат.

— Успеем. Мы ненадолго.

Радик заметил нас издалека, подняв голову, как и прочие студиозусы, облюбовавшие постамент. На меня и Мэла уставились не меньше двадцати пар глаз.

— Радик, привет!

Юноша вскочил, уронил конспекты с коленей вместе с сумкой, поднял, отряхнул и прижал к себе.

— Привет, — поздоровался смущенно, и Мэл протянул ему руку, которую парнишка неловко пожал.

— Рада тебя видеть. Ужасно соскучилась. Мы с тобой договаривались, но у меня не получилось, — объяснила я Радику, заметив, как в нашу сторону развернулись ушные локаторы многочисленных свидетелей разговора. — Прости за несознательность. Компенсирую в обязательном порядке. Ты не обиделся?

— За что? — расплылся в улыбке парнишка, переводя взгляд с меня на Мэла. — Оно и без слов понятно. Так что всё нормально.

— Нормально — ненормально, а с меня станется. Ты уже сдал?

— Занял очередь. Хочу пойти в последних рядах, вдруг препод к тому времени устанет?

— Неужели плохо подготовился? — поинтересовалась я тоном обеспокоенной сестры, которая неизвестно где и с кем гуляла, позабыв обо всем, и случайно узнала, что через две минуты брату предстоит серьезное испытание.

— Более-менее, но боюсь рисковать. А ты… вы сдали экзамен?

— Тоже собираемся, — взглянула на Мэла, с вежливым вниманием слушавшего беседу. — Удачи тебе. Пятку потер? — кивнула на задранную ногу Списуила.

Парнишка покосился на студентов под сенью статуи, тянувших шеи в нашу сторону.

— Не верю в дурацкие приметы, — сказал преувеличенно громко, и я поняла, что Радик успел навести блеск на голой ступне святого.

Когда мы свернули в коридор, Мэл заметил:

— Эва, теперь ты должна думать, прежде чем общаться с кем-то. Этот мальчик… он не подходит твоему кругу.

— То есть? — затормозила я в лестничном пролете.

— Представь, как воспринимался ваш разговор со стороны. Не успели мы завернуть за угол, а по институту потекла новая сплетня, которую напрочь переврут. Кем он тебе приходится?

Мне не понравился снисходительно-поучающий тон Мэла.

— Другом!

— Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, — усмехнулся парень.

Какой из Радика мужчина? Он еще ребенок, неужели не видно?

— Тогда братом! У тебя есть сестра, а у меня будет брат, пусть и ненастоящий, — разозлилась я. Плевать на досужие сплетни.

— Это же смешно. Ваши "братско-сестринские" отношения в глазах окружающих выглядят сомнительными.

— То есть в твоих глазах? — уточнила, вспыхнув как спичка. — Мэл, мы вместе подошли к постаменту. Разве я делала двусмысленные намеки? Или бросалась на Радика с объятиями и поцелуйчиками?

— Радик, значит… Дружеские обеды и ужины…