Sindroma unicuma. Finalizi

— Прежде всего, её отец, — начал Вулфу. — Каким бы безоблачным ни виделось будущее, дочь — его уязвимое место. Он не может рисковать.

— Откуда вы знаете? — спросил холодно Мэл, неприятно задетый тем, что профессор в курсе своеобразных отношений Влашека и его дочери.

— У меня свои источники.

— Он не выглядит радостным, — усомнился в домысле Мэл.

Влашек приезжал в институт дважды в день — утром и вечером. Здоровался молчаливым рукопожатием и выслушивал динамику состояния дочери за прошедшие сутки.

— Висор — цена тому политику, который не умеет играть разные роли, — заметил веско мужчина. — Неужто он должен светиться от счастья?

— Ну, да… Он мог… — признал Мэл, подумав. — Но я не верю. Риск большой, однако его покрыли гарантии.

— Имеете в виду брачный союз Влашеков с Мелёшиными? — улыбнулся собеседник, и взгляд Мэла ответил вызовом. — Хорошо. Допустим, Влашека устроили выгоды, получаемые с браком дочери. Отсюда вытекает второе предположение. С заключением союза в правительстве сформируется мощная коалиция, и кое-кому заранее не понравилось усиление позиций отдельных кланов. Завистники и недоброжелатели боятся, что Влашек доберется до поста премьер-министра, и что ваш отец получит исключительные полномочия. Поэтому они решили убить в зародыше альянс, устранив дочь Влашека.

— Да… Я думал над этим, — взъерошил волосы Мэл.

— Таким образом, круг подозреваемых расширяется, вернее, растет список возможных заказчиков. Следующее предположение отсеялось из-за выяснившихся обстоятельств.

— Какое?

— Коготь Дьявола. Ваша семья вне подозрений.

Слабое утешение. После произошедшего мало кто верит в силу фамильного артефакта, и в обществе открыто говорят, что Мелёшин-старший решил избавиться от неугодной избранницы сына, спутавшей планы семьи.

— Далее… — продолжил Вулфу. — Могли отомстить за элементарное пренебрежение правилами приличия. Если не путаю, ваш отец разорвал договоренность о браке с отцом другой претендентки в шаге от соглашения. Так что решение вашего батюшки сочли оскорблением чести и достоинства.

— Отец не разрывал, — огрызнулся Мэл. — Это сделал я.

— Неважно, — улыбнулся уголками рта профессор.

— Значит, вы обвиняете Аксёнкина в покушении? — ощетинился Мэл.

— Я строю предположения. Обвинять — дело следствия.

— Интересная у вас логика. Могу выдвинуть встречную гипотезу. Эву отравили из-за вас.

— Из-за меня? — удивился Вулфу.

— Да. По институту начали гулять слухи об осмотрах в лаборатории. Эве не раз угрожали. Косвенно, с применением волн. Думаю, предупреждали по-хорошему, чтобы она отказалась от дел с вами.

Профессор некоторое время молчал, обдумывая услышанное.

— Ваша гипотеза абсурдна, — сказал, наконец.

— Не более чем ваша, насчет Аксёнкина.

— Хорошо. Принимаю ее, но с натяжкой, — признал мужчина после задумчивого затишья. — Видите, сколько предположений лежит на поверхности. А сколько сокрыты в глубине?

— Откуда вы знаете об… Аксёнкине?

— С некоторых пор мне интересно всё, что касается Эвы… Карловны, — объяснил профессор.

Вскочив с кресла, Мэл подошел к окну, и мужчина безотрывно следил за ним: мальчишка полыхал ревностью как факел.

— Не понимаю, как она умудрилась схватить нужный бокал, — сказал Мэл, вернув дыхание в норму. — Из двух десятков одинаковых выбрала со стола тот самый. Может, кто-то навязал ей или предложил?

— Предлагал Генрих Генрихович, но не пить, а подержать. Свой бокал она взяла со стола. Следствие восстановит картину случившегося посекундно, но могу предположить, что бокал изначально стоял так, чтобы Эва Карловна заметила его. Это психология. Обычный прием в стратегии продаж. Умение подать нужную вещь, показать ее особенность, вычленить из множества одинаковых. Или яд добавили, когда Эва Карловна отвлеклась. На секунду поставила бокал на стол, отвернулась, — и готово.

— Получается, что тот, кто… Значит, он находился рядом с ней? За её спиной?

— Вполне возможно, — пожал плечами Вулфу. — Что вас удивляет? Смешно думать, будто заказчик действовал напрямую. Для деликатных дел обычно нанимают профессионала. Тот находился неподалеку от Эвы Карловны, пока не убедился, что нужный бокал у нее в руках.

— Почему заказчик и исполнитель не может быть одним лицом? — возразил упрямо Мэл. — Например, студентка, которую отверг преподаватель символистики? А? Как вам?

— Вижу, вам не дает покоя этот вариант, — поджал губы профессор.

Мэл отошел от окна и сел в кресло, взявшись мять кулаки.

— Неужели нет выхода? — спросил с отчаянием.

— Антидота не существует — ни медицинского, ни висорического. Остался от силы день или два. Дезинтоксикация, симптоматическая терапия и вентиляция легких лишь оттягивают финал. Она и так продержалась достаточно времени.

Мэл судорожно вздохнул.

— У меня к вам предложение, — сказал, взглянув пристально на Вулфу, и тот приподнял бровь. — Но прежде скажите… Я знаю о вас. О таких, как вы.

— Лично контактировали? — спросил с усмешкой мужчина.

— Да. Сталкивались на цертаме[8]… И в департаменте отца. Его заместитель — такой же, как вы… Я читал. И дед рассказывал…