Синельников (сборник рассказов)

Ввиду сложности ситуации и не без оснований опасаясь быть выставленным за дверь, я решил с ходу пожертвовать ферзя и сдаться на условия Старого Карла. Черт с ним, порисую годик пистолетные композиции за казенным компьютером, египетские пальцы важнее. Но не успел я продумать детали своей почетной капитуляции и не зазвенело еще тяжкое столовое серебро с веттовскими волчьими головами (память о темных лотарингских предках), как все мои разумные начинания полетели куда подальше. Появился еще один, пожалуй, самый колоритный персонаж застолья, родной брат тетушки Амалии, престарелый майор, безумный дедушка Вольфганг Ветте — худющий старикан в домашней пестро-телячьей куртке из чего-то натурального, седой как лунь, с редкими пегими пятнами в кайзеровских усах. Он быстрым шагом подошел к столу и с ненавистью заорал:

— Почему перекрыт сектор обстрела? Немедленно расчистить!

Историю безумия дядюшки Вольфа знает весь Дюссельдорф. Он представитель старшей, военной линии семьи Ветте и, по идее, должен был стать очередным потомственным генералом. К этому все и шло. Юный Вольф блестяще закончил военное училище, не менее блестяще — еще что-то, и потом чем-то с блеском командовал. А вот дальше пошли неприятности.

Его парашютно-десантный полк — кажется, сорок второй — черте чего в памяти держится — перебросили в какие-то жаркие страны после радостного известия о разрешении использовать силы бундесвера за границей. Однако в этих жарких странах дела пошли не так, как хотелось бы, и в итоге доблестный майор Ветте вывел остатки сорок второго полка из каких-то-там джунглей на поляну, с которой их буквально через минуту должны были эвакуировать вертолеты.

Подробостей не помню, но на этой самой поляне приключилась еще какая-то электронная штуковина — то ли авиационная пушка с шестью вращающимися стволами, то ли диковинный пулемет с целой сотней стволов — главное, что-то с электроподачей. И эта мясорубка в три секунды нашпиговала всю поляну и, понятное дело, все, что осталось от полка, свинцом с соответствующими сердечниками и оболочками.

Все, да не все. Управление электричеством — наука, до конца еще не завоеванная людьми — вышла у дьявольской машины четвертьсекундная заминка: искра ли проскочила, аккумулятор ли призадумался, из стволов ли какой-то провернулся вхолостую — сие неведомо, но крошечный пятачок поляны — вздор, метр на два — остался убийственным ливнем не охвачен. И по воле случая как раз на этом пятачке и находился в тот момент майор Вольф Ветте, который без единой царапины стоял столбом посреди окружавшего кровавого месива.

Дальше, само собой, подлетели союзные валькирии, пальнули ракетой и другой, электрический злодей превратился в копченый металлолом, а дядюшку Вольфа повезли объясняться. Сначала в Киншасу, потом в Александрию, а дальше уж и вовсе в Берлин.

Объяснения, надо признать, всех удовлетворили, но на Вольфа Ветте легла скверная тень, и вот с этим поделать уже было ничего невозможно. Вдобавок его волшебное спасение получило в ту пору в верхах нежелательную политическую огласку. Слово за слово, блестящего офицера из династии Ветте без всякого шума выпроводили в отставку и душевно посоветовали несколько лет посидеть тихо.

Сидеть тихо майор Вольф не пожелал. Из написанных им тогда рапортов и прошений можно, наверное, составить приличный том. Он просился куда угодно и кем угодно, хоть командиром взвода, хоть рядовым, и вслух и про себя клял тот окислившийся контакт, который не дал ему присоединиться к товарищам. Все напрасно, черный список не выпускал из объятий, инстанции оставались глухи. Рождество, Пасха, опять Рождество, снова Пасха — Вольф Ветте сидел в своей комнате, уставившись в белую стену, и с какого-то момента начал потихоньку сходить с ума. Постепенно, шаг за шагом, словно по ступенькам.

Это тоже ни для кого не тайна. В один прекрасный день майор увидел, как через его комнату проходит армейский вестовой. Вольф почему-то ничуть не удивился, остановил парня, о чем-то спросил и что-то приказал. Позже появились другие солдаты, за ними — офицеры (кстати, все чином младше), их становилось все больше и больше, ветеранов и новобранцев, с техникой и вооружением. Первое время они как-то уживались в доме с родственниками майора, потом начали их теснить, еще дальше родня вместе с Амалией начала исчезать, а в конце концов пропал и сам дом. Теперь майора окружал то гарнизон, то учебный плац, то неизвестная и все же чем-то знакомая пересеченная местность с лесами, полями и оврагами, а также с окопами, дотами и минными заграждениями — театр военных действий, где майор командовал наступлениями, отступлениями, наказывал и вручал ордена — словом, занимался всем тем, чего так и не дождался в реальном мире.