Синельников (сборник рассказов)

Приехав домой, в свою бело-бетонную берлогу, перечеркнутую сосновыми балками и железными лестницами, куда я в былые годы врывался из лифта на мотоцикле, да еще на заднем колесе, и сквозь толпу гостей мчался к дивану, я, в чем был и каком-то разброде чувств, завалился на тот самый диван. Видимо, потрясения этого дня не прошли для меня бесследно, потому что, вопреки собственным же запретам, я призадумался над собственной жизнью. Смех смехом, а картина выходит очень невеселая. Прав Старый Карл, считающий меня бессмысленным разгильдяем. Есть такое выражение — паршивая овца. Это я и есть. Позор славного рода Штейнглицев. Героические предки смотрят с тоской и горечью с фотографий в ратуше и портретов в фамильной галерее. Не сегодня-завтра тридцать, и что? Ничего. Полный ноль. Пять образований — и ни одного законченного. Бизнес — успешные начала и еще более успешные концы. Много везения и мало толка. Даже в армии успел послужить — первое место на внутридивизионных танковых соревнованиях механиков-водителей. Да уж, полетал у меня этот дурацкий «Леопард». А потом высказал одному обалдую с целой галактикой на погонах, что о нем думаю. Правда, еще такой же обалдуй за меня вступился — звездные войны, эпизод первый и последний, но армия на этом для меня закончилась.

Спасибо покойным дядюшкам и тетушкам бесчисленной родни Штейнглицев — никто не забыл упомянуть в последней воле очаровательного вундеркинда. Жить есть чем. Жить да утешаться славой первого шалопая Дюссельдорфа. Да-с, вхож во все лучшие дома — еще бы, сначала дитем играл на коленях нынешних столпов общества, затем, в пять лет, как Моцарт, потрясал публику концертами на великосветских утренниках. Чем кончилось? Ничем.

Нет, отдамся Старому Карлу. Да и Брунгильда. Брюн, может быть, именно тебе и суждено сделать из меня человека?

Разбудил телефонный звонок. Недаром сырный суп так подозрительно бултыхался у меня в животе. Вечер, мрак, горит подсветка электроники, зловещий голос Амалии в трубке:

— Бруно, тебе лучше приехать, машина уже внизу. Он в страшном возбуждении — не может найти список. Попробуй с ним поговорить. Мы все тебя ждем.

Амалия всегда выражается в манере капитана на мостике фрегата — просто слышу вой ветра в снастях, крик чаек и рокот штормовой волны, утекающей в шпигаты. Странно, в роду Ветте никогда не было моряков. Чудовищно зевая, я потер физиономию, силясь сообразить, что к чему.

— Тетя Амалия… Скажите вашей машине, пусть подождет… Я сейчас сделаю этот список и привезу. Да, и поцелуйте от меня Брюн… если можно.

Спотыкаясь о собственные ботинки, я упал за компьютер, не совсем точно попав в кресло нужным местом. Вот черт, загадали загадку — где же я им найду такой список? Минимум человек двести мужиков с чинами-званиями? Да, а ведь еще нужны фотографии, чует мое сердце, без этого нашего Гудериана не проймешь… Как же быть?

Я порыскал по военно-историческим сайтам — бестолку, прошелся по анналам Министерства Обороны — того меньше, надо взламывать базы — сам я этому искусству не обучен, а обращаться к дружеской помощи нет времени. Господи, сейчас я увижу Брунгильду.

Так, а это что такое? Сборная Германии по футболу… С пятьдесят шестого года — состав тот, состав этот, тренеры, запасные… и все с портретами! Что ж, сойдет и это. Придется вам, парни, побыть некоторое время солдатами.

— Братья, — прошептал я, стуча по клавишам. — Отечество в опасности. К оружию!

Я прогнал свое воинство через фотошоп, перекрасив все спортивное снаряжение в камуфляж, уже в полном беспорядке раскидал звания и специальности, и спешно отбыл к театру военных действий.

Встретила меня медсестра Марта — их в доме двое, вторую зовут Лотти, и с Мартой они похожи, как близнецы — парочка юных, но могучих созданий спортивного типа с дзюдоистскими плечами и, увы, такой же походкой — девичью легкость и грацию они оставили на татами. В специальной комнате, сменяя друг друга по графику, они корпят за учебниками и конспектами у поделенного на четыре части монитора, круглосуточно демонстрирующего дядю Вольфа в разных видах и положениях. Под рукой у них всегда телефон и кейс со шприцами и ампулами для инъекций. Как раз такой шприц с красным колпачком Марта и держала в руке, а кроме того, на плече у нее висел моток резинового шнура, что придавало ей несколько альпинистский вид. В глазах неугасимым огнем горела клятва Гиппократа.

— Бруно, — заявила она грозно, — У тебя ровно пять минут.

Майор Ветте носился по комнате на скорости, трудно представимой для его почтенного возраста, выписывая сложные вензеля и на бегу отдавая какие-то невнятные указания, сопровождаемые решительными жестами — зрелище, надо заметить, не для впечатлительных натур. Черт, а где же Брунгильда? Ладно, все по порядку.

— Майор, добрый день еще раз, это Штейнглиц. Вообразите, где нашелся список вашего батальона — в штабе бригады! Вот она, канцелярская неразбериха! Давайте присядем, где тут у вас можно устроиться…