Синие бабочки

Ах, извините, я задумалась.

Фуль обжигает мне руки, но я, чтобы не выдать карты, спрашиваю небрежно:

– О чем же ты задумалась?

В сущности, я делаю ей комплимент – ведь она абсолютно не способна думать. Но своим глупым вопросом я испортила все дело. Она вдруг просияла.

– Знаете, в магазине при опытной фабрике выбросили шерстяной жоржет. Всего одну штуку, но расцветка потрясная!.

Даже Боби забыла про карты и вытаращила глаза.

– Какая?

Звезда начала рассказывать про прелести шерстяного жоржета, а я все время сжимала мой фуль, аж руки вспотели. До смерти ненавижу такие разговоры – про тряпки да разные туфельки. Сама я покупаю первое, что мне попадется, шьет мне мама, и все же я всегда одета с большим вкусом, чем они.

Наконец я не выдержала.

– Так ты будешь играть? – заорала я так, что Звезда подскочила на стуле.

– Буду, буду! – испуганно ответила она.

– Я утраиваю!

– А, тогда я пас!

Ну какая после этого игра! Разумеется, Боби сразу догадалась, что я зажала сильную карту, и увильнула. Она вообще здорово играет, когда-нибудь заткнет за пояс и мать. В нашей партии чаще всего выигрывает она, изредка

– Цеца. А мы со Звездой – никогда!

Настроение у меня окончательно испортилось. В половине пятого я начала лепетать, что у меня важное дело.

Но Боби отпустила меня только в пять, да и то мне пришлось намекнуть, что жоржет распродадут без них. Тут они все вдруг засуетились, а Цецка спросила:

– А почем метр?

– Шестнадцать левов, – ответила Звезда.

– Кошмарно дорого, – сказала Цецка, и лицо у нее вытянулось.

Для нее все «кошмарно дорого», потому что отец ее работает вахтером на агрономическом факультете. Боби поддержала ее, но Звезда с ними не согласилась. И немудрено – ее отец делает аборты. Пока они препирались, я схватила плащик и сбежала по лестнице. Даже по улице я бежала как школьница, спешащая на свидание со студентом. Но, слава богу, я вовремя спохватилась и сбавила шаг.

Как-никак я дама и должна вести себя с достоинством. Я

пошла совсем медленно, стараясь не наступать на швы между плитами. В результате я налетела на какую-то старуху, взглянула на часы и немножко ускорила шаг. Нет, наверное, сорвется наша сегодняшняя встреча. Я загадала, что, если доберусь до улицы Шейново, не наступив ни на одну черту, все кончится хорошо.

Мечо давно поджидал меня в своей «Волге» неподалеку от ТАБСО. Смешно было смотреть, как он прикидывается, будто читает газету. Я уверена, что он заметил меня еще издалека, но лишь когда я подошла, удивленно приподнял брови и любезно улыбнулся. Смех разбирает, как гляну на его короткие ножки и иссиня-черные усы. Ему, наверное, перевалило за сорок пять, но что правда, то правда, – выглядит он моложе и лучше сохранился, чем отец. Плохо только, что он всегда долго копается, прежде чем заведет мотор.

– Поехали! – сказала я, опасаясь, как бы меня не увидел кто-нибудь из наших, выходя из студенческого кино. За такого кавалера меня на следующий день всю исколют насмешками.

– Спокойствие, маленькая барышня! – добродушно ответил он тоном пожилого дядюшки.

Наконец, покопавшись вволю, он завел мотор. Мы обогнули сзади памятник и выехали на. бульвар. Столики перед «Берлином» были пусты, на скатертях желтели опавшие листья каштанов. Лишь за одним сидели несколько молодых парней и что-то пили. Они разом оглянулись и чуть не вывернули себе шеи, глазея нам вслед. Я

толкнула Мечо коленом, но оказалось, что он тоже их заметил.

– Ну и нахалы! – сказала я. – Наверное, узнали тебя.

– Да, конечно! – неохотно промямлил он. – Мои служащие. . Но они неплохие ребята.

Мы помолчали, а потом я сказала:

– Поедем побыстрей!. Быстро-быстро!

– Хорошо, воробышек, – сказал он. – Дай только выехать из города.

Я, конечно, не поверила. Мечо никогда не поступается здравым смыслом. Разве только, когда назначает свидания студенткам.

– Обещаешь?

– Честное слово, – серьезно заявил он.

И вообще сегодня он казался мне каким-то необычным, не как всегда.

– Как покер? – спросил он.

– Ничего особенного, – ответила я. – Проиграла восемнадцать стотинок.

Я рассказала ему, как Звезда играет в покер, и про шерстяной жоржет. Он слушал внимательно, но ни разу не засмеялся. Евгений прав – Мечо туповат или же лишен чувства юмора, что почти одно и то же. Это изрядно злит меня – с ним просто не о чем говорить. Когда мы выехали из города, я напомнила ему:

– Помнишь, что ты мне обещал?

– Да, конечно, – ответил он и нажал на газ.

И мы полетели, ах, как чудесно мы летели! Воздух свистел, и шины свистели, а придорожные деревья мчались сломя голову. Я чуть не запрыгала на мягких пружинах.

– Еще немножко! – просила я, – Очень тебя прошу, прибавь еще немножко!

Он еще увеличил скорость. Я ужасно люблю сумасшедшую езду, просто бешусь от радости. Возможно, у меня низкое давление – надо будет как-нибудь смерить. А