Синие лампы темного мира (СИ)

Шесть лет спустя он выстрелит Тимофею в грудь, когда тварь наступит на тень Ельникова. Удивительно, но тот упадет не сразу, а несколько секунд будет оставаться на ногах, чтобы медленно, почти театрально осесть на загаженный, светящейся кровью монстров асфальт. Это будет благодарность за дружбу и за странное имя-название. А потом каждый день Яну будет сниться один и тот же сон, в котором с губ Тима, обезображенных последней улыбкой, слетает: «Спасибо… кактус…»

Нерко едва смог прогнать нахлынувшее воспоминание. Он все еще стоял, прислонившись к холодной стене многоэтажки, но не чувствовал ни холода, ни впивающихся в ладони ногтей. На несколько мгновений мужчина вернулся в казарму и встал рядом со своими товарищами. А потом порыв холодного ветра, словно пощечина вернул его к реальности. Патруль поравнялся с притаившимися охотниками. Шедший впереди Мальцев чуть повернул голову, поймал взгляд Яна (или показалось?), но тут же отвернулся и заговорил по рации:

- Магнолия, я – Дрок. Квадрат 7-509 чист. Повторяю, у нас все чисто.

- Продолжайте поиски, - сухо прошелестел голос в рации. – Он не мог так быстро убраться из города.

- Так точно, товарищ майор, - хорошо замаскированный вздох и знакомый всем охотникам жест «вперед, не останавливаемся».

Солнце, наконец, вскарабкалось выше пятидесятого этажа бизнес-центра, и засияло над его крышей. Больше ничто не загораживало ему вид.  Солнце вглядывалось со своей непостижимой вышины в пять крохотных точек: четверых человек и кабета. А те, в свою очередь, встали рядом с белым щитом, обозначающим еще одну из тысячи условных границ.

- Вот мы и за городом, - нервно улыбнулась Вера.

А после они повернулись и вновь продолжили путь.

Глава 13

- С кем это ты разговариваешь?

- С ней.

- Хе-хе-хе. Это твоя собственная тень. Она разговаривать не умеет.

- Не умеет. Но она всё понимает.

«Котенок по имени Гав»

Мир теней и тварей

Озеро сверкало медью и золотом. Тысячи мелких рачков, населявших его, перебирали членистыми конечностями, купаясь в ярко-рыжем свете заходящей звезды. Хотелось просто лечь, раскинуть руки и лежать вот так, не шевелясь, тысячу лет. И все же она решила напоследок нырнуть. Скинув мешающую рубаху до колен, голышом пошла по мелководью. Можно, никто не видит ее. Почти никто, но того, кто подсматривает через окошко низкого домика, молодая женщина уже не стеснялась.

Вода, словно родная сестра, приняла ее в объятия, смывая накопившуюся за день пыль. Именно так, за день. Старые привычки не умирают, они просто зарываются поглубже. Сколько прошло времени, а она до сих пор не могла перестать отмерять его именно так, по старинке: часами, днями и ночами, годами.

Отросшие в который раз волосы черными кляксами расползлись по поверхности. Еще одна привычка – вспоминать, с которой приходят эти ранящие сравнения. Нет, сейчас она не настроена. Сейчас – это сейчас. Как там говорил ее друг? Нет ничего, кроме данного момента. Так насладимся же им сполна!

Со стороны берега раздался оклик: «Эй, русалка, ужин на столе!»

В каждом слове столько всего. Любви, нежности, боли, превратившейся в горьковатый привкус на корне языка. Или она все снова придумала?

«Иду». – Несколько широких гребков.

Женщина запрокинула голову, до рези в глазах вглядываясь в огромный светящийся шар.

Живущие в темноте не умеют плавать.

Но она давно вышла из тени…