Синие цветы I: Анна

Покупателей было меньше, чем хотелось бы нам и руководству магазина, но нам удалось затеряться в лабиринте металлических стеллажей. Я поглядывала на людей, складывающих яблоки в пакеты или читающих состав замороженной запеканки, и страшно им завидовала. Впрочем, Науэль тоже мог позволить себе расслабиться и подумать о мелочах, судя по тому, как он помедлил в отделе игрушек, разглядывая кукол и плюшевых мишек.

– Ненавижу пластиковых младенцев. Мне нравятся только куклы с сиськами.

– Потом расскажешь своему психотерапевту.

– Мой психотерапевт больше не желает слушать об этом.

– Не время для обсуждения твоих проблем с психотерапевтом, Науэль! Пошли!

Оторвавшись от преследователей, мы вышли к покрытой серебристой жестью двери складского помещения. На двери подмигивал красной лампочкой кодовый замок.

– Ой. Про это я как-то забыла.

Науэль прошелся задумчивым взглядом по полкам и взял пачку масла. Размазав масло по кнопкам, он утянул меня за стеллаж. Подошедший сотрудник в синей форме постучал по кнопкам, что-то буркнул в адрес неряшливых коллег, вытер руку о штанину и скрылся за дверью. Науэль подошел к двери и ввел код. Сработало с первой попытки.

– Твои уловки меня поражают. Понятно, что на жирных кнопках остались отпечатки, но как ты определил, в каком порядке нажимать?

– Первый отпечаток всегда самый четкий, хорошо видны папиллярные узоры. Последний – смазан, но крупнее промежуточных, поскольку по неясной мне причине люди жмут на первую и последнюю кнопки с бо

льшим усилием. Цифр четыре, первая и последняя известны, значит, остается всего два возможных варианта. И мне повезло сразу.

На складе суетились работники, сопровождая каждое свое действие потоками брани, но тусклый свет и груды коробок позволяли нам оставаться незамеченными. Вдохнув затхлый воздух, я вспомнила дни, когда пробивала чеки на кассе и целыми днями жалела, что даже не попыталась поступить в университет. Мои сожаления иссякли, когда я узнала, что у трети наших кассирш и некоторых уборщиц высшее образование.

В конце пути, полного перебежек, приседаний за коробками и заговорщицких взглядов, нас ожидал шок. Массивные двери были распахнуты настежь, но кто-то очень умный догадался выгрузить громадный блок, состоящий из связанных меж собой коробок, прямо в проеме. Мы могли ощущать запах и прохладу свободы, но мы не могли протиснуться наружу. Едва мы успели пригорюниться о сложностях жизни этой, как послышались шаги, и мы поспешили спрятаться.

Появившиеся рабочие в оранжевых комбинезонах уселись на ящики и завели долгую беседу, смысл которой был в том, что сигареты дорожают, а работать надоело. Мы с Науэлем уныло сидели в метре от них и ждали, когда они перейдут от слов к действиям. Я была уже на грани нервного срыва, когда один из рабочих таки вспомнил:

– Эта груда сама себя не разберет.

Зашуршало и зашумело. Туго натянутые веревки, когда их перерезали, издавали звук лопающихся струн. Что-то в одной из коробок зазвенело, когда ее грубо опустили на пол. Все это было как музыка для наших ушей. Мы наслаждались сонатой чужого труда с час, но закончилась она крайне неприятными нотами – низким грохотом захлопнувшихся дверей, перекрывших путь на выход, и скрежетом запираемого замка. А потом настала тишина. Пугающая тишина. Свет погас, оставив нас в кромешной темноте.

– Что произошло? – прошептала я.

– Не знаю. Еще слишком рано, чтобы они все ушли. Девять часов. В Льеде торговые центры не закрываются раньше одиннадцати вечера.

– Это в Льеде, – протянула я.

– Блядь. Мы затупили, – простонал Науэль. – Такого я не ожидал.

– Что будем делать?

– Попытаемся пробраться обратно в торговый зал. Тихо, – Науэль с силой сжал мою руку: шаги.

Мне хотелось бы думать, что это один из рабочих, но я знала, что нет. Человек ступал крадучись. Неподалеку от нас вспыхнул фонарик.

– Надо выбираться, – прошептал Науэль, натягивая капюшон на свои светлые волосы.

Играть в прятки с преследователями было страшнее, чем с рабочими. Меня снова начало трясти. От страха я почти не дышала, и это грозило смениться шумной одышкой. Пару раз желтый пучок света скользнул совсем рядом, я едва успела отшатнуться. Затем, к своей радости, заметила внизу тонкую бледно-голубую полоску – это свет из торгового зала просачивался в щель под дверью. Выход! Я дернула Науэля за рукав и вдруг – не знаю, физически или интуитивно – почувствовала тепло на затылке. По поверхности двери заметался круг света. Мы услышали восклицания и топот и, тоже не стесняясь, загрохотали в торговый зал.

Громадное помещение освещал призрачный бледно-синий свет. Мы предпочли бы темноту, что осталась на складе. Я бежала, низко пригнув голову, и бешеный стук моего сердца, казалось, везде мог меня выдать. Длинноногий Науэль все время тянул меня за руку, и я едва не падала, но как-то умудрялась поспевать за ним.