Синий краб

Сначала они переправили на верхний срез коряги ведро и комья глины. Потом Лена подняла Лерку.

— Держишься?

— Держусь! — весело сказал он и покрепче охватил гибкими ступнями и пальцами Ленины плечи. Лена услышала, как он шлепнул сырой глиной о ведро.

Легонький и прямой, Лерка стоял спокойно. Лена придерживала его за ноги. Ей было хуже, неудобней, чем ему. Во-первых, она не могла прочно опираться больной ступней, во-вторых, она сразу заскучала. Ей не было видно ничего, кроме темного ствола коряги с обломленным сучком и кривыми желобками древоточца. Коряга пахла грибами.

Чтобы посмотреть в сторону, Лена стала осторожно поворачивать голову. Лерка закачался и сердито сказал:

— Не крути головой.

— Я осторожненько.

— Волосами ноги щекочешь.

— Подумаешь, принц, — беззлобно сказала она.

Лерка снова зашлепал глиной о ведро.

— Я все-таки не лестница, — напомнила через минуту Лена. — Дай-ка я встану спиной к коряге. Хоть на озеро буду смотреть…

Лерка легко прыгнул с ее плеч. Лена подняла голову.

— Ой, уже все готово?

— Ничего не готово, — нетерпеливо сказал Лерка. Вместо ведра на плечах Озерного Царя сидела круглая глиняная голова с растянутым ртом и мясистым носом. Губы и нос были добродушными, только пустые провалы глаз смотрели холодно.

Лерка убежал, не ответив на окрик Лены. Через минуту он пришел, держа в каждой ладони зеленые донышки от бутылок.

— Вот глаза.

— Ты умница, — сказала Лена. Лерку не тронула похвала.

— Поднимай, — велел он.

Теперь Лена стояла лицом к озеру. Вода была светлой. Солнце ушло, оставив неяркий желтый закат. Выше его, в зеленоватом небе, дрожала яркая капля Венеры. Потом прорезался месяц, легкий и прозрачный, как стрекозиное крылышко. Незаметный и робкий, он не отражался в озере. А отражение Венеры протянулось по воде золотистой ниткой.

Далеко-далеко трещал катер. С острова Робинзонов доносились голоса и отрывистые вскрики горнов. На этом берегу, на костровой площадке, негромко и очень слаженно пели ребята из первого отряда. Они пели «Песню отплытия»:

…Вот и все.

Ну-ка, встань, потому что пора.День дороги взошел,И полощутся флаги отхода.Посмотри —Подымается ветер с утра.Нам пора.Посмотри,Как на рейде дымят пароходы…

Со спокойной радостью Лена поняла, что никогда не забудет этот вечер над ясной водой: небо с прозрачным месяцем и Венерой, песню, огоньки, черные сосны, проблески костра на острове. И маленького Лерку, горящего нетерпеливым вдохновением. Этот вечер будет в ее жизни такой же яркой звездочкой, как севастопольские маяки, как Яшка…

Лена вдруг вспомнила, что все еще не ответила на Яшкино письмо. Но легкая тревога кольнула и ушла. Не было сейчас места для тревоги. «Ничего, напишу завтра… А Яшка-то на фотографии совсем не похож. Ну надо же: Яшка с бородой! Таежный бродяга…»

— Тебе не тяжело? — спросил с высоты Лерка.

Вот уж не ждала она такой заботы!

— Мне? Что ты!

— Я скоро, — сказал он.

И правда, очень скоро он прыгнул на песок.

Упал на четвереньки, вскочил и, подняв острый подбородок, нетерпеливо глянул на свою работу.

Озерный Царь был корявый, большой и добродушный. Настоящий. Словно и не было никогда громадной коряги и дырявого ведра, а всегда жил на свете этот неуклюжий великан с немного лягушачьим, но симпатичным лицом. Наверно, ему очень нравилось торчать на берегу и с хитроватой улыбкой осматривать свои владения. Рассеянный свет воды мелкими блестками отражался в его стеклянных зрачках.

— Самая подходящая голова, — сказала Лена. — Никакой другой головы и не придумаешь.

Лерка не ответил. Наверно, ему тоже нравилась голова Озерного Царя, но он молчал из скромности.

Они еще немного посмотрели, и Лена сказала, что надо зажечь свечки. Будет просто замечательно, когда в зеленых глазах великана загорятся живые огоньки.

Лерка сбегал в пионерскую комнату, отыскал там спички и две свечи. Потом опять забрался Лене на плечи. Он возился довольно долго. Швырял на песок сломанные спички. И на этот раз не спрыгнул, а попросил опустить его.

— Устал? — спросила Лена.

— Смотри, горят, — сказал он.

Глаза Озерного Царя горели совсем не ярко, чуть блестели зеленоватыми искрами.

— Издалека они ярче светятся. Так всегда бывает, — объяснил Лерка.

Они еще немного постояли перед Озерным Царем. Но сделанный ими великан жил теперь сам по себе. Лерка и Лена ему были не нужны.

— Пойдем, — вздохнула Лена. — Делать больше нечего.

— Нечего, — печально откликнулся Лерка.

— Поужинаем и спать, да?

Лерка не ответил.

— Ну, пойдем, — повторила Лена. — Посидим еще с первым отрядом…

Первый отряд снова пел свою «Песню отплытия» — самую любимую: