Синий мир. (Сборник)

— Что-то иное, не альтруизм, заставило Омана Безхаада прийти в мою каюту и не дать Эйндорвью меня убить, — перебил его Файр.

Оман Безхаад выразил удивление:

— Я ничего не знаю о вашей связи.

Файр вспыхнул от гнева и повернулся к капитану:

— Вы ему верите?

Дорристи угрюмо улыбнулся:

— Я не верю никому.

— Вот что произошло. В это трудно поверить, но это правда...

Файр рассказал свою историю.

— ...когда Безхаад вышел, я задумался. Я старался докопаться до сути тем или иным путем. Я пришел в каюту Эйндорвью, открыл дверь и увидел, что они мертвы. После чего сразу же пришел к вам.

Дорристи ничего не сказал, но теперь он рассматривал Омана Безхаада пристальнее, чем Файра. Наконец он пожал плечами:

— Я опечатаю комнату. И...

У Омана Безхаада помутнели нижние части глаз. Он сделал движение, будто бы небрежно покачал отсутствующим лорнетом.

— Я слышал рассказ Файра, — сказал он. — Он убедил меня в своей искренности. Думаю, что я ошибся. Непохоже, чтобы Файр-сайах был способен совершить подобное преступление. Приношу свои извинения.

Он вышел из каюты. Файр с триумфом глядел ему вслед.

Дорристи взглянул на Файра:

— Выходит, вы их не убивали?

— Разумеется, нет! — оскорбился Файр.

— Тогда кто?

— Полагаю, что кто-то из исциоккхов. А почему — не имею ни малейшего понятия.

Дорристи кивнул, затем грубовато заговорил, не разжимая губ:

— Ладно, разберемся, когда сядем в Баристоу. — Он искоса взглянул на Файра. — Я буду вам благодарен, если вы поменьше будете об этом говорить. Ни с кем этого не обсуждайте.

— Я и не собирался, — коротко ответил Файр.

Тела сфотографировали и отправили на холодное хранение. Каюту опечатали. Корабль гудел сплетнями, и Файр обнаружил, что случай с Эйндорвью не так-то просто сохранить в тайне.

Земля росла, приближаясь. Особых опасений Файр не испытывал, но беспокойство и ощущение таинственности оставалось. Почему Эйндорвью не кому-нибудь, а именно ему устраивали ловушки? Будет ли и на Земле сохраняться опасность? Он начинал злиться. Эти интриги — не его дело. Он не желал в них участвовать. Но неприятное убеждение кричало из подсознания: он вовлечен, как бы стойко он ни отрицал эту мысль!

У него хватало работы: занятия, тезисы, подготовка стерео, которое он надеялся продать одной из широковещательных сетей. Но оставалась странная безотлагательная потребность, — что-то следовало сделать. Это тревожило Файра, вносило в его душу неудовлетворенность. Словно в мозгу, где-то глубоко, оставалась неясная зазубрина. Это не было связано с Эйндорвью, с их убийством, не было связано с происходящим. Что-то следовало сделать, о чем он забыл... или не знал никогда?

Оман Безхаад заговорил с ним лишь однажды, подойдя к комнате отдыха:

— Вы должны знать, что находитесь лицом к лицу с угрозой. На Земле я буду лишен возможности вам помочь.

Негодование Файра еще не прошло:

— На Земле вы, возможно, понесете наказание за убийство.

— Нет, Элл Файр-сайах, мою причастность не докажут.

Файр вгляделся в бледное узкое лицо. Исциоккх и землянин, имея различное происхождение, после эволюции подошли к одному гуманоидному если не виду, то, по крайней мере, приближению к «обезьяноподобной амфибии». Но между двумя расами никогда не существовало контакта или симпатии.

Файр с любопытством спросил:

— Вы их не убивали?

— Разумеется, человеку с интеллектом Элла Файра нет необходимости повторять очевидные факты.

— Давайте остановимся на вероятности того, что я глуп, непроходимо и необъяснимо глуп. Не старайтесь уберечь меня от разочарования по поводу моей ограниченности. Повторяйте вновь и вновь, а если возникнет необходимость, то затрудните себя, пожалуйста, еще одним объяснением. Ответьте мне на мой вопрос. Вы их убили?

— Вы поступаете не как добрый человек, это очень, очень негуманно — требовать у меня ответ на этот вопрос!

— Могу понять ваше состояние; прекрасно, не отвечайте на этот вопрос, но тогда дайте ответ на другой вопрос! Вы прекрасно знаете, что я этого не делал. Тогда сделайте милость, объясните, — зачем вы пытались свалить это убийство на меня? Что я вам сделал плохого? Что вы имеете против меня?

Тонкий рот Омана Безхаада растянулся в некое подобие улыбки:

— Можете мне поверить, ничего против вас я не имею, совершенно ничего. Более того, поспешу вас успокоить: преступление, если оно было совершено, никогда бы не приписали вам. Следствие доказало бы вашу невиновность в два или три дня, и при этом вывело бы на поверхность еще кое-какие факты и детали. Вам было абсолютно не о чем беспокоиться.

— В таком случае, объясните, почему вы сняли свои обвинения?

— Думаю, это легко сделать. Конечно же, я не совершенен и далек от непогрешимости. Проанализировав ситуацию, я увидел, что сделал ошибку.

На Файра непреодолимой волной накатился гнев.

— Зачем вы постоянно говорите намеками и недомолвками? Если вы имеете какие-либо претензии, почему бы вам не высказать их сразу, прямо и открыто. У вас есть что сказать?