Синто. Героев нет. Тетралогия (СИ)

  Еще четверо суток и один переход через 'врата' и мы подошли к нашему сектору-пустышке. Оставив десантовоз, мы прошли через врата на своем корабле, и с замиранием сердца получили информацию от сканеров - дома! Мы дома! Выпустили сигнал SOS. Прошло девятнадцать часов, мы подходили ко вторым вратам сектора, как навстречу выскочили два спасателя-спринтера. На космо-жаргоне эти корабли звались 'сенбернарами', а коротко 'сенями', они всегда шли в паре. На одном было все необходимое для поддержания жизни на пострадавшем корабле: еда, медикаменты, фильтры, генераторы кислорода, на втором - все, что нужно для устранения стандартных неполадок. Пара 'сенбернаров' всегда неразлучна, даже врата они проходят состыковавшись, чтобы при 'ошибке' врат их не разбросало по разным секторам.

  Эфир наполнился шутками и прибаутками, Тарасов для виду хмурился, но не одергивал ни своих людей, ни 'сеней' - все были рады. Сейчас, согласно инструкции 'медсеня' заменит нам фильтры и подбросит что-нибудь для медотсека, 'техсеня' тоже чем-то поделится и мы дружно, под конвоем 'собачек' пойдем через наши сектора.

  После стыковки, когда из люка один за другим показывались спасатели, старпом не выдержал

  - Детский сад, какой-то, - пробурчал он довольно громко.

  Все ребята были только-только из училищ, похоже, это была для них первая операция, и их просто распирало от энтузиазма. Наша техслужба наоборот впадала в мрачность, прямо пропорциональную радостному настрою гостей.

  Но ничего, все обошлось, через четыре часа спасателей выпроводили обратно. Еще час на их состыковку и подготовку к переходу и мы в другом секторе. Нашем.

  Подождав разсоединения 'сеней', корабли на максимальной скорости пошли через сектор. Техперсонал и офицеры уставшие, но радостные от скорого возвращения домой разбрелись спать, а я отправился в медотсек.

  Посещения медотсека оставляли тягостное впечатление и не из-за холодной враждебности Таисии - Викен не хотела оживать, не хотела приходить в себя. Поначалу этого не было заметно, но после третьего дня доктор забила тревогу, вывела ее из сна, попробовала поговорить, нарвалась на мертвую отстраненность пациента и обеспокоилась пуще прежнего. После забора яйцеклетки Таисия потребовала, чтобы я поговорил с Викен. Я отказался.

  Я не знаю, что ей сказать, что даст ей силы жить дальше. Хуже того, я не знаю, что может ранить ее еще больше.

  Но так не может продолжаться до бесконечности. Ситуацию надо разрешить.

  Таисия уже уходила, когда я перехватил ее в дверях.

  - Изменений нет, - сквозь зубы процедила она.

  - Разбудите ее, я хочу с ней поговорить.

  Доктор попыталась что-то прочесть на моем лице - напрасная трата времени, и молча вернулась за свой пульт. Десять минут полного молчания, самое время собраться с мыслями, да что-то никак не получалось.

  Что я ей скажу? В каком тоне повести разговор? В жестком? Мол, хватит валяться? Но..., думаю, я не смогу сейчас на нее надавить - всему есть предел, даже моей властности и жесткости.

  В индифферентном тоне, на котором строилось наше общение? Нет... Смысла нет... Вранье... Лучше ничего не говорить, чем врать.

  Правда...Чувства... А какие они? Я часто прислушиваюсь к интуиции, к чувству опасности, к уменью чуять ложь, но остальные чувства... Чувства к людям... Я люблю своих детей... Елена, моя жена, мать моих детей, верный соратник, мой светский тыл. Мы всегда были с ней друзьями, наши чувства были теплыми и уютными, никаких страстей и прочей белиберды.

  Викен сломанной куклой лежащая в кресле... Странный мертвящий холод от этого зрелища... Я не знал, что такое может быть со мной. Злость и раздражение на всё связанное с хином-палачом. Мне стоило нескольких часов самокопания, понимание того, что я ревную. Ревную абсолютно чужую мне девчонку-иностранку. Ревную зло и яростно, скрывая от самого себя такое глупое и недостойное чувство.

  Вот поэтому я и не хотел с ней говорить - если я выплесну на нее всю правду, если я сообщу ей, что люблю ее странно и дико, удивляясь сам этой любви, вряд ли эта информация подымет ее на ноги.

  Но поговорить надо, надо понять, что ее держит, что не дает жить дальше.

  - Александр Викторович, - Таисия зовет уже не первый раз.

  - Да

  - Можете зайти, она уже приходит в себя.

  Я зашел в крохотный бокс с регенератором.

  Мне отчего-то казалось, что Викен должна сильно похудеть за эти дни... Глупо... Питание было налажено, а регенератор заботился и о тонусе мышц в том числе, так что с телом все было в порядке. А вот лицо, голова... Волосы были спрятаны под шапочкой, уродуя форму головы, на глазах маска-очки. И очки и шапка подклеены, чтоб не затекал реген-раствор. Две мягкие трубочки заведены в... нос, его тоже восстанавливать и восстанавливать...

  Она лежала утопленная в растворе. Как с ней разговаривать?

  Я оглянулся на Таисию, та поняла мое замешательство

  - Она все слышит и синтезатор речи дает ей возможность отвечать, - донесся из динамиков чуть искаженный голос доктора.