Сионизм в век диктаторов

Среди «арабов» (то есть иранских евреев. — Ред.), представлявших собой одну из богатейших этнических общин на земном шаре, сионизм был распространен слабо, поскольку они не были заинтересованы в том, чтобы отказаться от своей хорошей жизни. Сионисты в Китае были выходцами из России. И они также составляли часть империалистического наследия и не имели желания ассимилироваться с китайской нацией. Будучи капиталистами и представителями буржуазии, они не видели для себя никакой выгоды в возвращении в

Советский Союз, а присутствие во всем Северном Китае тысяч антисемитски настроенных беженцев-белогвардейцев еще более усиливало в них ощущение своей еврейской самобытности. Сионистский сепаратизм, естественно, притягивал их к себе, причем наибольшей привлекательностью обладал для них сионистский ревизионизм. Российские евреи были торговцами, жившими в атмосфере империалистических и милитаристских устремлений, и бетарцы сочетали в себе явно прокапиталистическую и проимпериалистическую ориентацию с милитаризмом, носившим чрезвычайно практичный характер под влиянием их соседства с белогвардейцами, которые превратились в люмпен-бандитов. Ревизионизм, казалось, идеально отвечал потребностям окружающего их сурового мира.

«Активное участие в построении нового порядка в Восточной Азии»

Харбинская община преуспевала вплоть до покорения японцами Маньчжурии в 1931 г. Многие из старших японских офицеров принимали участие в экспедиции 1918–1922 гг.,

сражавшейся с большевиками в Сибири бок о бок с армией адмирала Александра Колчака, и заразились у белогвардейцев их антиеврейской одержимостью. Вскоре местные белобандиты стали центральной опорой японского марионеточного государства Маньчжоу-го, и многие из них были непосредственно рекрутированы в японскую армию. Русские белобандиты, пользовавшиеся покровительством японской полиции,

начали вымогать у евреев деньги, и к середине 30-х гг. большинство харбинских евреев бежали на юг, в захваченный националистами Китай, предпочитая такой исход обстановке жестокого антисемитизма.

Бегство евреев серьезно отразилось на маньчжурской экономике, и к 1935 г. японцам пришлось круто изменить свой политический курс. Военщина исповедовала собственную,

особую разновидность антисемитизма:,в ее понимании, существовал некий всемирный еврейский заговор; он был очень опасен, но его организаторов можно было заставить работать на японцев. Отныне, как намечалось, японцы будут соблазнять мировое еврейство перспективой Маньчжоу-го в качестве потенциального прибежища для еврейских беженцев из

Германии, а также займут просионистскую позицию. Тогда,

полагали они, американские евреи станут инвестировать свои капиталы в Маньчжоу-го и окажут смягчающее действие на американское общественное мнение в связи с японским вторжением в Китай и даже с растущей дружбой японцев с нацистами. Это были напрасные надежды, поскольку евреи не оказывали сколько-нибудь серьезного влияния на американскую политику; к тому же Стефан Уайз и другие еврейские лидеры в Америке и слышать не хотели о каком-либо сотрудничестве с японцами, в которых они видели неизбежных союзников нацистов.

Значительно большего успеха японцы достигли в своих усилиях убедить оставшихся в Маньчжоу-го евреев в том,

что в их интересах было сотрудничать с ними. С этой целью они прибрали к рукам белогвардейцев и закрыли «Наш путь» — печатный орган русской фашистской ассоциации.

Лидером харбинских евреев являлся доктор Авраам Кауфман, человек набожный и всецело поглощенный делами местной общины. Перемена в японской политике весьма воодушевила его, и, согласно отчету японского министерства иностранных дел, в 1936–1937 гг. он и его друзья хлопотали перед японскими властями о разрешении создать Дальневосточный еврейский совет. Целью последнего было организовать всех евреев на (Дальнем) Востоке и вести пропаганду в пользу японцев, в частности солидаризировавшись с позицией Японии в отношении коммунизма

Первая из трех конференций еврейских общин на Дальнем

Востоке состоялась в декабре 1937 г. в Харбине. О том, как эти конференции были внешне обставлены, можно судить по фотографиям, помещенным в январском номере за 1940 г.

журнала «Ха да, гель» («Знамя»), органа ревизионистов

Маньчжоу-го, который, несмотря на свое еврейское название,

издавался на русском языке. Трибуны были во всех случаях украшены японским, маньчжоу-госким и сионистским флагами. В почетном карауле стояли бетарцы². На этих встречах выступали такие деятели, как генерал Хигути из японской военной разведки, генерал Вражевский, говоривший от имени белогвардейцев, и марионеточные лица, представлявшие правительство Маньчжоу-го ³.