Сиреневое боа

На ленте человеческой памяти отпечатываются миллионы моментов. Мне особенно запомнился этот. Небо, склеенное из обрывков блестящих фотографий, сияло прожекторами звезд, луна обречено повисла над противоположным краем крыши. Легкий летний ветер приносил запах травы и платанов. Всплески воды неаккуратно щекотали ноги, и капли коктейлей беспорядочно падали на лицо и рубашку. Бешеный ритм из динамиков, движение и шум, люди, радостные и мокрые, красивые и счастливые. Я кружился, и каждая клетка моего тела взрывалась обожанием к жизни. Я кружился и любил. Я кружился… кружился… пока не упал.

В необузданном порыве очередного диджейского финта мы столкнулись с той девушкой в красном платье. Голова будто потеряла контроль над суставами, и мы рухнули в лужу рядом с бассейном. Она на меня. От неожиданности и хоть и нетрезвого, но смущения, рассмеялись. Я безотчетно разглядывал ее ровные зубы. Миг. В другой миг ее поднял кто-то, и я поспешил встать и обуться.

– О, вы уже познакомились! – снова объявился Дартс.

– Не совсем. Фанни. Фанни Ста, – протянула она мне ухоженную руку, окованную толстым золотым браслетом.

– Оч приятно. Бонд. Джеймс Бонд, – я скопировал ее интонацию.

– Тоха он! Это он так… Выпендривается.

Я кивнул и одним движением ладони вздыбил упавшую челку. Отвернулся, жалея, что меня выдернуло из веселого бассейна, глазел на танцующих.

– Я видел все ваши передачи! Круто! – Дартс ухватился за возможность побеседовать с телеведущей.

– Спасибо.

– Вы готовите новые проекты или продолжаете тот же цикл?

– Хм… Это профессиональная тайна. Не будем об этом… Тоха! Выпьем!

Она вцепилась в мое запястье и потащила от бассейна.

– Вон за тем столиком все готово. Только… Вы идите. Я сейчас, – Дартс задумался на мгновение, сделал шаг в сторону импровизированного бара, поднес указательный палец ко рту, будто хотел что-то сказать, но промолчал и смылся.

– Забавный, – ухмыльнулась Фанни.

– Какой столик?

– Не знаю. Поищем?

Мы почти дошли до нужного места, но она вдруг решительно зашагала к парапету, остановилась, развела руки и глубоко вдохнула. Я последовал за ней.

– Чудесный вечер, не так ли? – она посмотрела на меня.

– Почти.

– Тебе не нравится?

– Жду друга. Скучно.

– Ясно. Водки. Налей мне, в конце концов, водки!

На одном из столиков я заметил бутылку с синей надписью, наполнил две рюмки. Фанни плавно приземлилась на шезлонг, откинула волосы и хитро прищурилась:

– А у вас с ним серьезно?

– Даже если и нет, он не по твою душу, точнее не ты по его, Фанничка, – плюхнулся на соседний шезлонг Костик, приподнял тяжелую прядь волос девушки и сразу же уронил ее, легонько тронул ее нос, как будто позвонил в звонок.

– Я просто так, между прочим, спросила. Мне это совсем не интересно.

– Не соскучились еще? – вернулся с пустой рюмкой и парой стаканов Дартс.

– Представь себе, нет! – фыркнула девушка и убежала к бассейну.

– Что это с ней? – проводил ее взглядом Стюарт.

Мы выпили. Потом еще выпили. Костик занялся кальяном. В его движениях было так много прилежания и усердия, что хватило бы на вспахивание целого поля. Он несколько раз потрогал прямо в пакете траву, отсыпал прилично в воронку, сверху уложил продырявленную фольгу, аккуратно загнул края и сильно прижал уже маленький уголь. Втянул воздух. Еще раз. Кивнул – теперь то, что нужно – выдохнул ароматный клуб дыма. Вручил Дартсу трубку и чинно, с чувством выполненного долга удалился.

Я оказался наедине со Стюартом и подумал, что, когда подействует сила могучего Джа, он снова заведет песню о Фанни или о своих творениях. Ни то, ни другое меня не занимало, поэтому я улегся на шезлонг и уставился в небо. Дартс бесцеремонно пересел ко мне, зацепив край моей рубашки, взял меня за плечи:

– Друг! Не спи! Ночь еще только начинается!

– Я не сплю, – злобно оскалившись, процедил я и выдернул из-под него кусок одежды.

– Пойдем, я кое-что тебе покажу.

– Отвали!

– Не отвалю!

Я быстро прикинул, что отвязаться без драки от этого зануды не удастся, а, смешавшись с жизнерадостной толпой, можно улизнуть. Я поднялся. Дартс толкал меня в спину к краю крыши, за кирпичную будку. Вдруг, сам того не ожидая, я разразился самозабвенным смехом, захлебываясь, я присел на корточки. Он подошел, наклонился и испугано заговорил:

– Тоха. Ты чего?

В ответ я мотнул головой.

– Тоха, ты чего? – повторил он вопрос.

Дартс влепил мне шесть звенящих в ушах пощечин. После чего я заглох. Посмотрел на него, чувствуя, как к лицу подступает злость и я краснею. Я отпихнул его.

– Прости. Думал, ты перебрал.

Стюарт липко прислонился ко мне. Я вскочил на ноги:

– Пожалуй, пойду.

– Подожди. Знаешь, ты мне сразу понравился.

Он приближался. Я пятился назад.

– Ты так великолепен в улыбке и очарователен в грусти!

– Что за бред ты несешь?!

Дартс как гигантский снежный ком надвигался на меня, мои глаза округлялись от каждого его укуренного слова. Наконец я попался. Угодил в ловушку. Уперся спиной в прохладную кирпичную стену. Здесь он и настиг меня, мычащее и вразумительно не изъясняющееся животное. Да. Я капельку перебрал.

– Я с самого первого дня мечтал об этом.