Ситуевины

А когда он с сыном по ночам не спал, на руках его качал, чтобы Катюшка поспала? Не любовь. Нет.

Эти и ещё тысячи примеров пролетели перед глазами Кати, пока она смотрела, как муж, воровато оглядываясь, собирает свои вещи.

Посмотрела и вдруг рассмеялась. Смеялась так, что в боку закололо. Вытерла слезы (от смеха, пусть истеричного, но все же). Сдернула плащ с вешалки, крикнула изумленному мужу:

– Ключи на столе оставь, дверь захлопни. Я за Кирюшей в садик.

И выпорхнула в черноту подъезда.

Надо же не любил! Ну, что же. Теперь она знает какая нелюбовь. Будет искать любовь!

Валера вернулся через месяц. Бес попутал. Прости. Люблю тебя. Жизни без вас нет.

Но Катя не прощает измен. Тем более таких. Осознанных. Если бы он по-пьяни, случайно, а потом места себе не находил от вины – это одно. А когда он почти год втихаря бегал из семьи… Нет! Да и потом. Он же её, Катю, не любил никогда.

Странно, но за этот месяц Катя изменилась, похорошела, словно сбросила бремя. Она ведь чувствовала, что Валера ей изменяет, но оправдывала его, отмазывала в своих глазах. А это все давило, мешало дышать. А с его уходом вдруг появился кислород. И захотелось любви! И Катя шла по улицам и улыбалась, а мужчины оборачиваясь и смотрели ей вслед. А буквально вчера, один не удержался и сказал, что у неё такая улыбка замечательная, сразу видно, что человек счастлив! И муж её любит!

– А нет у меня мужа, – засмеялась Катя. – Бросил он меня месяц назад. К другой ушёл.

– Он глупец!

– Нет. Просто он не любил меня никогда.

– А давайте поговорим о любви? Вы торопитесь? – предложил мужчина.

– Только если вы угостите меня кофе, – совсем не скромно выдала Катя.

– По рукам! А вы мне будете улыбаться!

И они целый час проболтали в кафе, перебивая друг друга, смеясь и подшучивая. Оказалось, что Михаил вдовец и воспитывает один двух дочерей. И ещё час назад он не знал, что сможет когда-нибудь снова смеяться. И сегодня они договорились пойти с детьми в цирк.

А тут Валера со своей любовью, которая и не любовь вовсе…

За стеклом

Виталя прижимался носом к стеклу и пытался разглядеть сквозь дождевые змейки улицу. Окна детского дома с одной стороны выходили на проспект и именно эта сторона Виталина любимая. Здесь хозяйничала жизнь – шумная, суетливая… недоступная. Он уже большой – ему шесть. Бросаться к каждой женщине с криком "мама!", перестал год назад. В душе ещё теплился огонёк надежды, и он его сознательно не тушил. Ведь, в таком случае, не останется ничего – горстка пепла, которую быстро раздует хулиганистый ветер. А Виталя мечтал семью. И ради этой мечты он жил.

– Сегодня идём в цирк, – грустно произнесла рыжая Леночка, забираясь на подоконник к Витале.

Он молча подвинулся. Леночка не любила ходить в общественные места.

– Все с родителями, счастливые, нарядные, – картавила она, смешно выпятив нижнюю губку. – На нас смотрят, как на детдомовцев…

– Так мы же и есть детдомовцы, – недоумевал Виталя.

Он, в отличие от Леночки, любил ходить туда, где отдыхали семейные (так они их звали). Ему нравилось наблюдать за ними и представлять себя на их месте. Поэтому он всегда ждал этих "вылазок»; в такие дни он обретал семью…

– Построились, – скомандовала Таисия Львовна. – У гардероба не толкаться!

Виталя в последний раз вдохнул запах цирка и поймал на себе презрительный взгляд полного мальчика, который держал в руках облако сахарной ваты. Виталя улыбнулся ему, обладатель облака показал язык и отвернулся.

Дети толпились у гардероба, шумно обсуждая представление. Только Виталя стоял чуть в стороне и представлял, как идет за руку с мамой, вместо вон той кудрявой девочки.

– А клоун тебе понравился? – спрашивает мама.

– Мне больше медведи понравились! – отвечает Виталя, чуть заметно шевеля губами.

– Мне показалось, что они какие-то грустные.

– Они же в неволе, мамочка! Думаешь, им нравится, на мотоцикле гонять? – смеётся Виталя. – Им бы сейчас в лес, домой. – Лицо мальчика стало серьёзным. – А их специально ловят, отбирают у мам и дрессируют?

– Нет, что ты, солнышко. Они уже рождаются в неволе. Эти медвежата и не знают про лес. Для них цирк – дом родной. Хочешь сфотографироваться с мишкой? Пошли скорее…

Виталя, как завороженный пошёл туда, где медведь в красной рубахе раскрывал свои объятия всем желающим. Можно было даже забраться на блестящий чёрный мотоцикл и сфотографироваться на нем. Виталя даже рот приоткрыл, представляя, как его ладошки обнимают широкую спину медведя и он мчит с ним на мотоцикле, а мама смеется, наблюдая за ними.

– Держись крепче, не упади! – кричит она.

А Виталя машет ей рукой…

– Чего рот раззявил? Стоишь тут, как неприкаянный!

Толчок в спину и Виталя пролетел вперёд, упав на коленки. Худая женщина в пестрой кофте тянула упирающуюся девочку к медведям на фотосессию.

– Ма-ам, – пищала та. – Я не хочу! Они воняют!

– Ничего, потерпишь. Зато, знаешь, какая фотка будет! Тебе все обзавидуются! Поставишь себе на аву… Да, пропусти ты!

Это она снова Витале, теперь он ей попался под ноги, когда пытался встать.

– Ма-ам, а чего у него рукава короткие?