Сюрприз в рыжем портфеле

Существует разновидность тунеядцев, действия которых весьма определенно подпадают под статьи Уголовного кодекса. Но есть и другая, которой кодекс не угрожает никогда. Все, что они делают, законно. Это добропорядочные тунеядцы.

Сколько, например, говорили и писали о тех тружениках науки, которые до сих пор изобретают самовар или бьются над проблемой психологии домашнего клопа. И вроде невдомек им, что человеческим гением самовар уже давно создан, а что касается клопов, то существует устоявшееся мнение, что их надо давить.

А вот факт, который на первый взгляд отношения к предмету нашего разговора вроде бы и не имеет… Впрочем, судите сами.

Живет на белом свете семья матери-героини Степчуковой. Старший сын уже давно бреет усы и бесповоротно вступил на стезю самостоятельной жизни. Его младшие братья и сестры уже не первый год как бросили соски и оставили детские коляски — дар завкома. Они учатся.

В семье полное благополучие. Но папе и маме очень хочется большего достатка и большего комфорта.

И Степчукова идет в райсовет:

— Дайте новую квартиру.

Квартира у Степчуковых вполне приличная, в новом доме и метража хватает. Но им кажется, что он недостаточен. Почему бы не иметь больше?

В райсовете поначалу заколебались: нужно ли идти навстречу? Но потом отступили: все-таки мать-героиня, все-таки многодетная семья.

Получив квартиру, Степчуковы идут в новую атаку:

— Устройте всех детей в интернат.

Устроили. Все-таки мать-героиня, все-таки семья многодетная.

Но Степчуковы не дремлют и бегут в завком:

— Помогите материально.

Так, мол, и так, терпит бедствие семья, ячейка общества. И не обыкновенная, а многоступенчатая.

Помогли? Конечно.

Папа-герой и мама-героиня живут как в закрытом санатории повышенного типа. От всех забот, хлопот и тягот они избавлены. Дети зимой в интернате, летом все три срока в лагере. Папа с мамой получают пенсию, вспомоществования от разных организаций и по 35 рублей чистой прибыли за каждую комнату: три комнаты они сдают студентам и аспирантам, а в четвертой — расположились сами. Однажды Степчуковых кто-то обидел, сказал им нелицеприятное критическое слово. И старший сын немедленно сочинил жалобу, адресовав ее областной газете. Подписался он не только фамилией, но и титулом «сын матери-героини Степчуков».

Наивные персонажи «Золотого теленка» выдавали себя за сыновей лейтенанта Шмидта. Они грубо врали.

Степчуков говорит чистую правду. Его с крылечка не сбросят. Наоборот, к нему будут чутки, и он везде выбьет все, что ему требуется. Выбьет, конечно, в ущерб другим, менее потомственным гражданам. Он свое урвет, у него есть козырь.

Таковы туники добропорядочные. Их не всегда распознаешь.

X. Что будем заказывать?

Ферзухина повышают.

Предпраздничная гроза

В зале ресторана плавал слоистый табачный дым. В дыму слабо мерцали огни люстр. Люди, сидевшие за столиками, отчаянно жестикулировали. Изъясняться можно было только жестами: все заглушалось джазом и голосом молодой, полной нерастраченных сил певицы:

Я пойду на Первую Встречную

На свидание, на свидание.Я найду любовь свою вечную…

Когда оркестр удалился на перекур, к столику, который занимали Ферзухин, референт по входящим Шалый и референт по исходящим Малый, подошел официант.

— Ну-с? Что будем заказывать? — спросил своих коллег Ферзухин.

Шалый и Малый скромно пожали плечами.

— Ты, Ферзухин, угощаешь нас, ты и выбирай: мы на все согласны.

Ферзухин давал ужин в честь своего повышения.

Едва только Груздев сказал Ферзухину: «Ты — растущий товарищ и в этом сам скоро убедишься», как высказывание начальства стало известно всему УКСУСу. Пошли разговоры о том, что Ферзухина вот-вот повысят и сделают начальником группы или нескольких объединенных отделов.

Когда этот слух дошел до Шалого и Малого они расхохотались так, что на чернильницах подпрыгнули бронзовые крышечки.

— Ох и врет же этот Ферзухин! Вот хвастун!

— Ну, допустим, мог сказать Петр Филиппович пяток хороших слов. А кому он их не говорил?

— Да что там, бред все это, — махнул рукой Шалый и вдруг поднял указательный палец кверху — в знак внимания. — Слушай, Малый, выпить хочешь?

Малый побренчал мелочью в кармане.

— Я всегда готов. Только минфин на сегодня меня не обеспечил.

— Платить тебе не придется. Платить будет Ферзухин…

И Шалый развернул перед коллегой свой стратегический план. Он был прост, тонок и обеспечивал быстрый бросок в ресторан.

Шалый и Малый печатают фиктивный приказ о новом назначении Ферзухина, далее идут к Свинцовскому и просят его поставить на приказ круглую печать. Свинцовский, конечно, отказывается, но Шалый уверяет его, что приказ нужен только для того, чтобы показать его Ферзухину, на пять минут. После этого приказ возвращают Свинцовскому и он собственноручно уничтожает его.