Сюрприз в рыжем портфеле

— Все ясно. Это Свинцовский, — уточнил Малый. — Он предупредил Топорика. Но Ферзухин хорош, сволочь. Разве можно так шутить? У тебя сколько?

— Два рубля.

— У меня три. Бросить нас с пятеркой в кармане! Официант, дайте счет.

Счет был жесток: 49 рублей 27 копеек. Малый пошарил в карманах и нашел еще полтинник. До сорока девяти было все равно безнадежно далеко. Официант позвал метрдотеля. Метр смерил гуляк презрительно-уничтожающим взглядом.

— Ну как, будем платить или нет?

— Товарищ главный, мы… — начал объясняться Шалый, но метр выразился в том смысле, что он таким типам не товарищ, и потребовал документы.

Оставив свои автографы на обратной стороне счета и приложив к ним служебные удостоверения, Шалый и Малый вышли на Первую Встречную.

…Утром в УКСУСе разразилась гроза: она началась со звонка из ресторана и продолжалась весь день.

— Какой позор! — возмущался Груздев. — И главное — накануне такого события! А вдруг об этом в газете напишут? Пятно на весь коллектив!

Нашкодившим референтам всыпали по первое число. Когда же их выставили из кабинета и в нем остались только Груздев и Гречишникова, руководители УКСУСа обменялись мнениями о происшедшем. Груздев видел причину вчерашнего скандала в неправильной структуре учреждения. Она, то есть нынешняя, структура, порождает бесконтрольность и безответственность. А Гречишникова половину вины взяла на себя: недостаточно еще ведется профсоюзная работа. Ведется, но недостаточно.

XI. «Сегодня исполняется…»

Груздев демонстрирует «ДБ-1».

УКСУС ликует.

Банкет на «Поплавке»

Июль полыхал жарою.

Сообщая сводки погоды, лесогорское радио по нескольку раз в день подчеркивало, что старожилы таких высоких температур припомнить не могут. Старожилов приглашали к микрофону, и они действительно припомнить ничего не могли.

Жара угнетала лесогорцев. Радовались ей, по непонятной причине, только работники радио. В один из таких раскаленных дней они с неподкупным детским восторгом поведали горожанам: «Двадцать пять лет в витрине кондитерского магазина на Первой Встречной стоял шоколадный человечек. Вчера к шестнадцати часам дня он растаял!»

Поговорив о погоде, диктор обычно призывал владельцев собак сделать своим четвероногим друзьям прививки против бешенства, после чего передавалась легкая музыка.

20 июля традиция была нарушена. Вместо легкой музыки стали передавать статью об УКСУСе. Статья начиналась словами: «Сегодня исполняется…»

А в это время Петр Филиппович Груздев стоял у подъезда УКСУСа и встречал своих сотрудников. Глава учреждения пожимал каждому руку и прикалывал на грудь юбилейный значок. Нечего и говорить, какая это была трогательная неожиданность.

Несколько человек, среди которых оказались Оглоблина и Нолик, пришли на службу до девяти часов, когда Груздева в дверях еще не было. Они с завистью смотрели в окно на первую юбилейную церемонию у подъезда и ругали себя нехорошими словами за то, что явились на работу так рано и остались без торжественных рукопожатий и юбилейных значков.

Правда, эта группа довольно быстро исправила свою ошибку. Нолик, Оглоблина и другие черным ходом выбежали во двор, потом через дырку в заборе проникли на улицу, отряхнулись, приосанились и зашагали к парадному подъезду. Таким образом, и они смогли почувствовать отеческое тепло груздевской руки.

Сияя улыбками и юбилейными значками, скромные труженики координации и утряски проследовали в вестибюль.

Вестибюль походил на коктейль-холл: он был уставлен желтенькими и голубенькими столиками и стульчиками в стиле «модерн». Ферзухин ночью успел поменять мебель.

Правда, с этой веселой, жизнерадостной мебелью не очень гармонировала стоявшая тут же доска Почета. Это крупногабаритное сооружение, выкрашенное под серый мрамор и увенчанное звездочкой, напоминало монумент на братской могиле. С монумента смотрели строгие, решительные лица уксусовцев, заслуживших вечную, славу и гражданский почет. Чтобы не было несправедливых обид и ненужных кривотолков, местком и администрация распорядились повесить на доску всех без исключения сотрудников. Почет — каждому!

Но тонкий умиротворительный ход не мог усыпить вполне понятного беспокойства сотрудников.

«На доске быть, конечно, хорошо. А что кроме этого? Медаль мне, понятно, не дадут, но на премию имею право. Или на часы. А вдруг часы дадут не мне, а соседу? А чем он лучше меня? С бюллетенем на работу ходил? А что в этом хорошего? Только других гриппом заражал. И вообще он на службу рвался не из геройства. Честно сказать, он забыл в столе купленные в буфете яйца. Боялся, что протухнут и тогда начальник отдела прикажет взломать стол».

…Петр Филиппович приколол последний значок к груди замыкавшего и направился к себе в кабинет. Сотрудники, что курили в коридоре, побросали папиросы и проследовали за начальником.

То, что через несколько секунд открылось из взору, не могло не вызвать неподдельного изумления и самого искреннего восторга.