Скала Прощания. Том 1

Еще один из одетых в белое танцоров забрался на камень, стоявший в центре площади, и взмахнул рукой, заставляя смолкнуть остальных. По рядам зрителей прокатился ропот, когда он отбросил капюшон, и все увидели светловолосую женщину. Она была бы хорошенькой, если бы не выпученные глаза и жуткая широкая улыбка.

– Огонь приближается! – завопила она. Остальные танцоры принялись прыгать и кричать, но быстро успокоились. Из толпы послышались оскорбления, которые быстро стихли, когда женщина обратила на собравшихся горящие глаза. – Не надейтесь, что вы останетесь в стороне, – продолжала она, и ее тихий голос разнесся по всей площади. – Огонь придет за всеми – огонь и лед, которые принесут Великие перемены. Повелитель пощадит лишь тех, кто подготовится к его приходу.

– Ты богохульствуешь против истинного Искупителя, любительница демонов! – неожиданно закричал Диниван, привстав на стременах. У него был сильный голос. – Вы лжете этим людям!

Кое-кто в толпе подхватил его слова, ропот стал набирать силу. Женщина в белом повернулась и подала знак одному из стоявших рядом с ней танцоров. Некоторые опустились на колени у ее ног, словно для молитвы, один из них встал и пошел через площадь, а она стояла и продолжала властно смотреть вверх, не сводя безумных глаз с низкого сумеречного неба. Через мгновение танцор вернулся с горящим факелом, женщина взяла его и подняла над головой.

– Кто есть Усирис Эйдон, – закричала она, – как не маленький деревянный человечек на маленьком деревянном дереве? Кто есть короли и королевы людей, как не обезьяны, ставшие правителями без всякой на то причины? Повелитель сбросит их всех с тронов, и его величие будет простираться от одного океана до другого на всех землях Светлого Арда! Король Бурь идет! Он принесет с собой лед, чтобы заморозить сердца, оглушительный гром – и очищающий огонь!

Она швырнула факел к своим ногам, и вокруг камня взметнулся яростный полог пламени. Часть танцоров закричала, когда огонь охватил их одеяния. А толпа с удивленными криками отпрянула назад, когда на них начала надвигаться стена жара.

– Элизия, Матерь Божья! – голос Динивана был полон ужаса.

– Так предписано, и так будет! – кричала женщина, когда пламя вспыхнуло на ее одежде, потом загорелись волосы, коронуя ее огнем и дымом. Она продолжала улыбаться застывшей улыбкой проклятой. – Он говорит во снах! Близится смерть! – Пламя заревело, скрывая женщину, но ее последние слова повторялись снова и снова: – Грядет Повелитель! Грядет Повелитель!..

Мириамель наклонилась к шее лошади, стараясь сдержать тошноту. Диниван проехал немного вперед, затем спешился, чтобы помочь тем, кого сбили с ног и едва не растоптала толпа. Принцесса выпрямилась, с трудом втягивая в себя воздух.

Не обращая на нее внимания, Кадрах смотрел на пылавший перед ним огонь. Его лицо, алое в танцующих отсветах, приобрело несчастное и голодное выражение – как если бы произошло нечто ужасное и важное, столь страшное и давно ожидаемое, что его приход дарил некоторое облегчение.

Глава 8. На спине Сиккихока

– Куда мы идем, Бинабик? – Саймон наклонился вперед и поднес покрасневшие руки к огню.

От его висевших на соседней ели рукавиц поднимался пар. Бинабик оторвался от манускрипта, который изучал вместе с Сискви.

– Сначала мы спустимся с гор, – ответил он. – Потом нам потребуются новые указания. А теперь, пожалуйста, позволь мне их отыскать.

Саймон с трудом удержался от того, чтобы показать троллю язык, хотя на самом деле отказ Бинабика продолжить беседу не слишком его беспокоил. Саймон пребывал в хорошем настроении.

К нему возвращались силы. В конце каждого следующего дня их тяжелого путешествия по склонам Минтахока, главной горы Тролльфелса, он чувствовал себя немного лучше. Они окончательно покинули Минтахок и направились в сторону соседнего пика Сиккихок. Сегодня вечером у Саймона, впервые за все путешествие, появились другие желания, кроме как упасть на землю и заснуть, когда они остановились, чтобы разбить лагерь. Он помог отыскать хворост для костра и расчистил от снега вход в пещеру, где им предстояло провести ночь. Было приятно снова чувствовать себя самим собой. Шрам на щеке продолжал болеть, но не слишком. И помогал ему помнить.

Саймон понял, что кровь дракона его изменила. Нет, не с помощью магии, как в сказках конюха Шема, – он не стал понимать речь животных или видеть на расстоянии в сотню лиг. Ну, не совсем так. Когда сегодня снег на некоторое время прекратился, белые долины Пустошей оказались такими четкими, словно стали близкими, как складки одеяла, но уходили к темной пелене далекого леса Альдхорт. Несколько мгновений, пока он стоял, точно статуя, а ветер морозил его шею и лицо, Саймон почувствовал, что он обладает волшебным зрением. Как в те дни, когда забирался на крышу башни Зеленого ангела, чтобы взглянуть на раскинувшийся, точно ковер, Эркинланд, и ему казалось, будто достаточно протянуть руку, чтобы изменить мир.