Скала (СИ)

Слёзы — удел слабых, учил маленькую девочку бывший предводитель Скверны.

Слёзы — способны оживить давно мёртвое сердце — к этому, я пришла сама.

Сердце — это то, что я отдала Чейзу и никогда об этом не пожалею.

Грубые пальцы впились мне в волосы и, резко потянув вверх, заставили подняться на ноги.

Смех. Хлопки по спине. Мерзкие ухмылки.

— Заканчивайте с этим! Леон ждёт. Ведите эту грязную шлюху к нему.

Двое головорезов по бокам потащили меня по снегу. Я не могла заставить себя двигаться. Мир уплывал и тянул меня за собой. Глаза закрывались, белое в сознании сменялось чёрным.

Высокая широкоплечая фигура возникла рядом с соседним гаражом, но головорезы были настолько увлечены обсуждением поимки века в виде изнеможённой покалеченной девчонки, что не замечали этого человека.

Кристоф смотрел на меня несколько долгих секунд, суровым, немного печальным взглядом: «Просто выполни приказ Дакира. Сделай то, что должна» — говорили его глаза.

А потом я моргнула, и Кристофа не оказалось на месте. Мой преследователь исчез так же быстро, как появился. Так же быстро, как навёл на мой след Скверну… Вот он — лучший боец Дакира. Единственный, кто не отступил от плана. Единственный, кто вопреки всему доведёт его до конца.

Не бойтесь тех, кто идёт перед вами.

Бойтесь тех, кто держится в тени.

Глава 32

Чёрная дыра, в которую меня засасывает.

Плачь. Смейся.

Плач и смейся.

Это не мои слёзы. Это не мой смех.

Я слышу, как она смеётся надо мной.

Судьба.

Сука.

Это она — дыра, которая меня засасывает.

Плач… кто может меня оплакивать?..

Голос в голове:

«Сэйен»…

Нет, это какой-то бред.

«Сэйен»…

Уходи! Пошла вон из моей головы!!!

«Проснись, доченька»…

Глоток воздуха, как удар кувалды по груди.

Крик.

Крик принадлежит мне.

— Спокойно, Джей. Тише. Тише…

Тело трясёт. Мне холодно. Мне дико холодно.

Плачь. Смех.

«Проснись, доченька»…

Чушь…

Чушь! Чушь! ЧУШЬ!

Я давно забыла этого голос!

— Джей! Ты слышишь?!

Роксана?

Бледное лицо, засохшая кровь, множество гематом и слабая паническая улыбка.

Я её напугала.

Молчать! Я должна замолчать!

Роксана коснулась моих волос. Я отшвырнула от себя её руку и поползла. Не знаю, куда. Просто поползла. Мне надо сбежать… Сейчас же. От голосов в голове. От смеха. От плача. От собственного крика.

Под ладонями что-то хрустело и причиняло боль. Но я ползла, пока не натянулась цепь, связывающая мою лодыжку с поржавевшими перилами лестницы. Я дёргала ногами и рвала её на себя, пока на оголённой коже не проступила кровь. С меня сняли ботинки.

— ДЖЕЙ! — Хлопок и правая щека запылала огнём.

Я смолкла.

— Что с тобой?! — шептала Роксана, но больше это походило на панический утробный крик.

— Что с тобой?! — повторила она и осела на пол рядом со мной. Теперь я видела, насколько сильно она напугана. И насколько сильно её избили.

Не время над этим думать. Время что-то делать.

Винтовая лестница забитая хламом, досками, слоем пыли и штукатурки. Кафельный пол — грязная, чёрно-белая шахматная доска. Высокий потолок тусклого серого цвета, весь в трещинах, готовый прямо сейчас обвалиться на голову. Столы грудой сваленные у дальней стены. Плетёная мебель под слоем пыли. Широкие чистые стеклянные двери — если до сих пор целые, значит пуленепробиваемые, или кто-то очень тщательно за ними следил. И декоративное дерево с блестящими круглыми листьями в широком горшке.

Декоративное что?..

— Где мы? — Густое кашлянье вырвалось из горла и сотрясло грудную клетку нестерпимой болью.

Эта безумная боль. Мне не обыграть её. Не подчинить.

Я боком повалилась на пол и скрутилась в позу эмбриона, с силой зажмурив глаза и приказывая себе не кричать. Крик только усугубит ситуацию.

Сколько я провела в отключке? Мне нельзя было этого делать. Из-за этого боль переродилась, расслабленные мышцы натянулись заново, травмированные кости пришли в движение.

— Джей…

— Отстань от неё. Не видишь, плохо человеку?!

Этот голос я проигнорировать не могла! Я даже знаю, какую жидкую субстанцию напоминает цвет волос этого ублюдка!

Заставив себя сесть, я с силой потёрла ледяными пальцами глаза, слипающиеся из-за толстого слоя косметики, как два липких вареника.

Я, Роксана, Тайлер и три толстые цепи у каждого на лодыжке. Три пса, запертые в тесной будке без присмотра.

— Что у тебя с рёбрами? — Голос Роксаны звучал приглушённо.

— Так заметно? — Говорить было ещё труднее: голос не слушался меня, тёрся о гортань, как о наждачную бумагу и вырывался наружу рванными, битыми слогами.

— Я бы сказала: очень.

Тайлер сидел слишком далеко. Длинны моей цепи ни за что не хватит, чтобы добраться до него и задушить. Надо было сделать это раньше!

Он отводил глаза, как провинившийся ребёнок, донёсший на соседа по парте из-за того, что тот прогулял школу.

За то, что из-за него все мы умрём! И даже он сам!

Роксана привалилась спиной к перилам, водрузив тяжёлые руки на колени и застывшим взглядом смотрела на меня, выглядя при этом как… как труп — я не смогла подобрать лучшего слова. Эта девушка уже сейчас мертва. Её голубые глаза обесцветились. Взгляд пустой. Она знает, чем это всё закончится. Теперь знает.