Скальпель

Она орала еще что-то, но я уже не слушал. Я пошел на балкон, где на полочке, в груде валявшихся инструментов отыскал разводной ключ. Я терпеть не мог сантехнических работ, тем более сейчас, когда возбуждение и недоумение происходившим разбирало меня всё больше. Но покорно, словно обреченный на казнь и смирившийся, утративший всякую надежду, я побрел обратно в ванную. Вымокав тряпкой воду с пола, непрестанно выкручивая ее в унитаз, я стал поджимать соединительную гайку водомера, думая, что это едва ли поможет. Дома прокладок не было, и я соображал, далеко ли ближайшая торговая точка, где они могут продаваться. Вместе с гайкой стал проворачиваться и водомер, и я, вслух выругавшись, пытался удержать его, но сделать это было не так просто. Когда упрямый водомер, не желая сдаваться, провернулся в третий раз, над головой у меня прозвенел убежденный голос Руслана:

— Папа, бросай возиться, что ты ерундой занимаешься? Я уже все сделал, пойди, посмотри. Все просто!

— Что ты сделал? — с раздражением бросил я. — Не мешай мне.

Руслан рассмеялся так презрительно, что я поднялся, положил разводной ключ на крышку унитаза и пошел за сыном.

На экране компьютера на этот раз была наша ванная, совмещенная с туалетом — та же зеленоватая кафельная плитка с витиеватым узором, тот же унитаз с коричневой крышкой турецкого производства. Пол был не просто залит водой, ее уровень вызывал недоумение — почему она через дверь не выливается в коридор, а из него по всей квартире. Может, вся квартира уже залита, подумалось мне, но почему вода не выливается в подъезд. Скорее всего — пришла ко мне странная мысль, — вода во всем доме, да что там в доме — во всем мире потоп, еще похлеще библейского, и никуда от этой прорвы воды не денешься. И посреди этой стихии, в ванной собственной квартиры, в центре всемирного потопа, стоял я в коротких шортах, не скрывавших чрезмерно мускулистых ног. Не только ноги — всё мое тело на экране было более мускулистым и мощным, чем в жизни, как у какого-нибудь голливудского супергероя, круглосуточно готового к совершению умопомрачительных подвигов. В том, что это я, сомнений не было — я видел развернутое почти в фас свое лицо.

В лице тоже имелись изменения — решительный и несколько туповатый взгляд, желваки заметно выделялись на широких скулах, придавая облику избыточной, киношной мужественности. Постояв некоторое время неподвижно, виртуальный я вдруг выудил откуда-то разводной ключ, наклонился над рыдающей трубой и за пару секунд устранил неисправность. Тут же уровень воды начал уменьшаться, и вскоре стало совсем сухо, словно была задействована какая-нибудь бесшумная огромной мощности сушилка.

— А вода куда ушла? — спросил я, сам не зная зачем.

— Вода? — удивленно и пренебрежительно произнес Руслан. — Какая разница? Поломка устранена, — гордо возвестил он, словно капитан космического корабля, выигравший битву с целым космофлотом пришельцев. — А вода… Может, обратно в трубу ушла… В общем, исчезла, все в порядке.

— Ага, в трубу… К соседям она ушла. А у нас, — я остервенело взмахнул рукой в сторону ванны, — воду я тряпкой вымокал. Раз двадцать, между прочим, выкручивал! — в голос я добавил рычания. — А у тебя тут все так просто! Что за бред ты придумал, что за игры? Где ты взял все это? Выключай все к черту, сейчас же!

— Что? Ты что, папа! Ты знаешь, что будет, если я выключу? Все опасности, какие только можно, обрушатся на нас, и спасения не будет! Ты даже трубу починить не можешь, а если что посерьезнее случится?

— Если я чего и не могу, то вызову специалиста, сантехника, например! А у тебя тут… одни выдумки!

— Эх, папа, какие ж это выдумки! Ты поверь, что это не выдумки, и тогда все будет нормально. Тогда ты войдешь в мир, в котором все совершенно, где люди — счастливы! Там, в этом мире, нет никаких проблем, жизнь — сплошной праздник, постоянная радость! Там каждый получает то, что хочет. Вот, я уже показывал тебе — нравится тебе пиво — там у тебя будет море пива, и больше думать ни о чем не надо.

— Да, пиво это хорошо… — словно в прострации пробормотал я, медленно развернулся и побрел в сторону ванной. Чинить трубу мне хотелось еще меньше. Дурацкая мысль о том, что все уже починено, засела у меня в голове. «Я и правда идиот, — подумал я, — и все вокруг идиоты. Неплохо было бы выпить».

Мысль о возможности быстро и надежно хоть на некоторое время оградиться от проблем вызвала во мне прилив нездорового восторга. Не все ещё, черт возьми, так плохо в этом мире, если есть какая-то радость в жизни, если можно бросить все и расслабиться, каким бы способом это расслабление не достигалось. А завтра — трава не расти. Завтра, в конце концов, будет завтра, это же не сегодня, не сейчас. Надо жить сегодняшним днем, мало того — текущим мгновением, потому что в этом мгновении — все. В нем, в этом мгновении, и заключается смысл жизни, вся ее прелесть, весь нектар, струящийся с цветка существования, и никто не может быть счастлив, пренебрегая этим мгновением, этим нектаром. Один, один раз живём, один раз и сдохнем.