Скамейка Полли

– Я тоже рад, – ответил Айвен, невольно заинтересовавшись переменами, произошедшими за столь короткое время в весёлой, жизнерадостной девушке. Смотрел на неё и отмечал напряжённость плеч, неестественно прямую спину, бегающие по кружеву косынки пальцы и застывшее лицо. И глаза – она так и не взглянула ему в лицо.

Луиза прикусила нижнюю губу, из-под ресниц выскользнула слеза. Айвен наблюдал, как она катится по щеке, отмечая, что румянец, лепестками розы украшавший её личико, пропал, и кожа, бледная, сухая, будто натянулась на заострившихся скулах.

– Я не пойму, кто болел? Я или ты? Ты так бледна, дорогая… – он закашлялся, и невеста тут же поднесла к губам стакан с водой. Айвен сделал глоток, другой, устало опустился на подушку.

– Всё хорошо. Тебе нужно отдохнуть. Поспи, – она поправила одеяло. – Может быть, ты хочешь есть?

– Спасибо. Не надо.

– Тогда я пойду.

– Останься…

– Хорошо, только пообещай мне, что не будешь разговаривать. Тебе ещё нельзя.

Айвен кивнул и закрыл глаза.

Скорее провалиться в сон. Не видеть такого заботливого и такого чужого лица. Где же мы увидимся теперь с Джипси? Что с Великим Экспериментом? Джипси сорвала его? Вопросы… вопросы… Где взять ответы?.. И тут память волной смыла остатки завесы.

Вновь начался призрачный полёт цифр. Вот они вытянулись в цепочки, цепочки приобрели объём, глубину. Перед внутренним взором Айвена понеслись тысячи картин, в голове заговорили тысячи, миллионы голосов. Всё смешалось в дикую какофонию, в пёстрое мелькание бесконечных образов. Он попытался остановить поток – тщетно.

– Ухватись за ближайшую цифру, – вспомнились слова, сказанные когда-то любимым голосом.

С большим трудом ему удалось ухватить проносящуюся мимо двойку.

– Жми, – пронеслась следующая подсказка.

– Но как? Как?

Нет ответа. Какофония звуков и хаос картин усилились, и только двойка стояла перед его взглядом небольшим островком стабильности.

На щёку упала горячая капля. Айвен открыл глаза.

– Луиза? Ты плачешь? Перестань. Я в полном порядке, даже сам удивляюсь, но силы прибывают с каждой минутой.

– Да, я вижу, – она поднесла к глазам платок. – Пропала бледность, исчезли круги под глазами. Сэр… Барон Чемберс… – она замялась, подбирая слова. Много раз, пока Айвен метался в бреду, мысленно вела этот разговор, а вот наступил момент – и не может выговорить. Айвен, видя замешательство невесты, помог ей:

– Ты хочешь сказать, что всё кончено?

Девушка кивнула, уткнувшись в кружевной платок. Она едва сдерживала рыдания, и Айвен сказал за неё – те самые слова, что она так долго готовилась – и не решалась произнести.

– Ты решила, что я не люблю тебя? Ты хочешь отказаться от свадьбы, освободить меня от данного слова – чтобы я был счастлив? Чтобы никогда не сожалел о том, что женился на тебе?

Луиза Браун, опрокинув табурет, сорвалась с места и хотела выбежать из спальни, но баронет с неожиданной силой схватил её за руку.

– Сядь, – спокойно приказал он, потянув к себе. Девушка послушно опустилась на край кровати. – Выслушай меня. Я знаю, тебя смутило имя Джипси, которое наверняка не однажды срывалось с моих губ в бреду? – Она кивнула. – Ты подумала, что я люблю другую? – Луиза снова кивнула, глядя куда-то в сторону. – И ты решила пожертвовать собой, только чтобы я обрёл счастье? – Заключил жених, улыбаясь. – Глупая девочка, неужели ты думаешь, что я приму твою жертву? Что я добровольно откажусь от такой любви? Я не могу пока сказать, что столь же сильно люблю тебя, но моё сердце говорит мне, что любовь бывает разной. Порой она подобна молнии, а порой напоминает первое тепло, что медленно топит снег. Я не знаю, какой будет моя любовь, но она обязательно будет, и ещё я знаю, что никогда не пожалею о том, что женился на тебе. Мисс Браун, прошу вашу руку и сердце. – Луиза оторвала взгляд от пола – в синеве её глаз плескалось недоверие, надежда, боль и радость. – Прости, я бы преклонил колено, но ночная рубашка…

И тут девушка рассмеялась – весело, легко отпуская прочь недавние сомнения и страхи. Баронет привлёк её к себе и, прошептав: «Ты будешь самой красивой невестой», впервые поцеловал в губы…

***

– Вот, собственно, и всё… – Айвен Джошуа Чемберс, барон, человек, держащий в своих руках судьбы миллионов людей, смахнул слезу. – Предвосхищая твои вопросы, скажу – я не кривил душой. Я любил Джипси. Безотчетно, всепоглощающе, но… Сейчас понимаю, что это была любовь разума, а, возможно, и мозга – не моего, того, кибернетического. Кто-то, кажется Гёте, сказал, что счастлив тот, кто, получив знания, сохранил сердце. Мне повезло, моё сердце осталось нетронутым. Тогда, глядя на Луизу, я понял это. Джипси… Луиза… Я не знаю, кто из них будет ждать меня там, по ту сторону добра и зла, между жизнью и смертью… – Он замолчал. Кэтрин почему-то ждала. Чего – сама не знала, но ждала. Продолжения, каких-то слов, хотя бы улыбки. Но старый барон смотрел в окно невидящим взглядом. Не поворачиваясь к спутнице, произнёс – тихо, безразлично:

– Вот он, наш Роузвуд…