Скандинавские боги

– Не по сердцу мне это, – сказал Скирнир, – но отказать тебе, господин, я не могу. Никогда еще он не бывал таким нелюдимым и хмурым, и я не знаю, что он со мной сделает, если я осмелюсь спросить.

– И все же спроси, – стоял на своем Ньёрд. – И сделай для него, что сможешь. Ведь он – твой хозяин.

И Скирнир, светлый альв, вошел в покои Фрейра и увидел, что хозяин его стоит у окна и смотрит на море. Мрачен был его лик, и Скирнир застыл на пороге, опасаясь подойти ближе.

– Фрейр? – окликнул он, наконец.

Фрейр не ответил.

– Что случилось, Фрейр? Ты разгневан. Или что-то тебя печалит. Что-то случилось. Ответь мне, что с тобой?

– Я наказан, – ответил Фрейр, и голос его звучал отрешенно и глухо. – Я поднялся на святой престол Всеотца и посмотрел на мир. В гордыне своей я думал, что имею на это право, – но это не так. И в наказание я навсегда лишился счастья. Я понес заслуженную кару – и несу до сих пор.

– Господин мой! – воскликнул Скирнир. – Что ты увидел?

Фрейр долго молчал, и Скирнир подумал было, что уже не дождется ответа. Но, в конце концов, Фрейр промолвил:

– Я посмотрел на север. И увидел дом, великолепный дом. И увидел некую деву, идущую к дому. Никогда я не видел девы, что могла бы с нею сравниться. Как плавно она шла! А потом она подняла руки, чтобы отпереть дверь, и руки ее засияли чудесным светом – так, что даже воздух вокруг просветлел, и море заиграло бликами, и весь мир как будто стал прекраснее и ярче… просто потому, что в этом мире есть она! Я опустил глаза, а когда взглянул снова, ее больше не было. И мир мой стал темен, безнадежен и пуст.

– Кто она? – спросил Скирнир.

– Великанша. Ее отец – Гюмир, равнинный великан, а мать, Аурбода – из горных великанов.

– И, конечно же, у этого прекрасного создания есть имя?

– Ее имя – Герд.

И Фрейр снова погрузился в молчание.

Скирнир сказал:

– Твой отец за тебя беспокоится. Мы все не находим себе места. Могу я чем-нибудь помочь?

– Если ты поедешь к ней и попросишь для меня ее руки, я дам тебе все, чего ты только пожелаешь. Привези ее мне, помоги мне взять ее в жены, что бы ни сказал на это ее отец. Я не останусь в долгу.

– Ты многого просишь, господин мой, – промолвил Скирнир.

– Я дам тебе все, что угодно, – с жаром повторил Фрейр, и по телу его пробежала дрожь нетерпения и надежды.

Скирнир кивнул:

– Так тому и быть, господин. Я все сделаю. – И, подумав, добавил: – Позволишь ли ты мне взглянуть на твой меч?

Фрейр вынул свой меч из ножен и протянул Скирниру.

– Другого такого меча нет во всем свете. Он сражается сам, не нуждаясь в руке, что направляла бы его в бою. Он защитит своего хозяина от любого врага. Его не одолеть никаким оружием. Говорят, он способен устоять даже против пламенного меча, которым владеет Сурт, страж Муспелльхейма.

Скирнир пожал плечами.

– Добрый меч, спору нет. Если хочешь, чтобы я привез тебе Герд, отдай этот меч мне в уплату.

Фрейр согласно кивнул. Он вручил Скирниру свой меч и дал ему коня для путешествия.

Скирнир поскакал на север и ехал, пока не добрался до дома Гюмира. Там его приняли как гостя, и Скирнир поведал, кто он и по какому поручению прибыл. А красавице Герд он сказал:

– Фрейр, мой хозяин, – лучший из богов. Ему подвластны дождь, и ветер, и солнечный свет. Он приносит людям Мидгарда богатый урожай и мирные дни и ночи. Он – владыка изобилия и процветания. Все почитают и любят его.

Он рассказал Герд о красоте Фрейра и его силе. Рассказал о его мудрости. И, наконец, рассказал о том, как сильно Фрейр полюбил ее. Как, однажды увидев, был сражен ее красотой и с тех пор не желает ни есть, ни спать, ни пить, ни разговаривать, пока Герд не согласится стать его женой.

Герд улыбнулась, и глаза ее вспыхнули радостью.

– Скажи ему, что я согласна, – промолвила она. – Через девять дней, считая от сегодняшнего, я встречусь с ним на острове Барри, и мы сыграем свадьбу. Поезжай и скажи ему.

Скирнир вернулся в дом Ньёрда.

Не успел он сойти с коня, как Фрейр уже спешил ему навстречу – измученный и бледный, еще бледнее прежнего.

– Какие вести ты привез? – спросил он. – Радоваться мне или проститься с последней надеждой?

– Она станет твоей женой через девять дней, на острове Барри, – ответил Скирнир.

Фрейр поглядел на своего слугу, и во взгляде его не было радости.

– Ночь без нее тянется вечно, – вздохнул он. – Даже одна ночь – и та слишком длинна. Две ночи – длиннее. Как выдержу три? Эти четыре дня были длиною в целый месяц, а ты говоришь, что я должен прождать еще девять?

И Скирнир поглядел на своего господина с жалостью.

Через девять дней от того дня Фрейр и Герд впервые встретились на острове Барри и сыграли свадьбу в полях, среди ячменных колосьев, волнующихся под ветром. Герд оказалась еще прекраснее, чем он помнил, и руки ее были нежны, а поцелуи – сладки, точь-в-точь, как он надеялся. Благословен был их союз, и говорят, что сын их, Фьёльнир, стал первым королем Швеции (а потом, одной несчастливой ночью, утонул в бочке мёда, когда искал в темноте удобное место, чтобы облегчиться).