Сказ о том, как тяжела попаданская доля (СИ)

— То есть если не она уделает их, а они загрызут ее? Во-первых, я сильно сомневаюсь в таком раскладе. Но если все же ей настолько не повезет, то у нас конкуренткой меньше.

— Я все равно не смогу открыть этот сундук, — на Охренэль напал новый приступ пессимизма. — Без ключа-то как? А она по замку магией шарнет — и откроет.

— А ты — ломом. По-моему, лом надежней.

— Ну да, если сначала им магичке по башке, а потом уже по сундуку, — рассудила Охренэль, потом вновь о чем-то задумалась и через некоторое время опять вскинулась. — Блин, Кузьма, это получается что, я оттуда достану свадьбу Йорвета с Саскией?!

— Ну-у, теоретически, если ты ищешь именно это, то да.

— На кой-хрен мне сдалась их свадьба? Я хочу свою собственную с Йорветом сыграть.

— Тогда ищи там ее.

— Ты же сам сказал…

— Вы с чародейкой сами запутались и меня запутали. Я сказал, что тебе надо привлечь внимание Йорвета, впарив ему правдоподобную и важную для него лажу. Придумал байку. Рассказал ее тебе. А магичка нас подслушала и вывернула все так, как выгодно ей. В результате Йорвет от услуги отказался, магичка будет искать там средство вернуть себе Геральта, а что будешь искать ты, дело твое.

— Может, Йорвета? — нерешительно спросила Охренэль.

— А зачем искать его там, если он за этой дверью сидит, — удивился логике девушки Кузьма. — Уж тогда, если следовать логике, в сундуке надо искать его любовь к тебе.

— Ага, и найду я там какой-нибудь пузырь с приворотным зельем, которым нужно будет его напоить. Он выпьет, отравится и помрет, — расфантазировалась Охренэль.

— Кстати, как вариант, — задумчиво изрек Кузьма. — Но только, разумеется, без летального исхода, — поспешил добавить он, видя, как странно смотрит на него Охренэль. — Короче, иди и попробуй убедить его принять твою помощь насчет Саскии.

— Зачем?

— Завтра идем в пещеру, открываем сундук, забираем пузырь с приворотным, даем его эльфу с напутствием «выпьешь — и Саския твоя», он пьет, забывает Саскию, как страшный сон, влюбляется в тебя — и вы садитесь честным пирком да за свадебку. А теперь скажи, что я гений.

— Кузьма, ты — гений, — прошептала в восхищенном экстазе Охренэль.

— Дело за малым, — почесал затылок Кузьма. — Убедить упертого эльфа не отказываться от своего счастьица.

— О, ну наконец-то! — радостно воскликнул Золтан, приветствуя появление Охренэль. — А то мы уж волноваться начали. Куда ты пропала?

— Да встретила тут одного старого знакомого.

— Ты ушла, Йорвет совсем скис, Лютик по его заказу завел баллады одна печальнее другой, — начал перечислять Роше. — Настроение стало прям, хоть самим иди вешайся.

— А что с Йорветом? — осторожно спросила Охренэль, усаживаясь как раз напротив печального эльфа, который внимательно изучал содержимое своей кружки, будто пытаясь разглядеть там что-то интересное.

— Он думает, — сообщил Лютик. — Правильно ли он поступил, отвергнув твое предложение о помощи.

— Лютик, не сбивай меня. Я знаю, что поступил правильно, поэтому думаю я вовсе не об этом. А ты, как всегда, не знаешь, о чем говоришь.

— Ты жалеешь. Потому что у тебя был шанс, а ты его упустил, — настаивал Лютик.

— Во-первых, это не шанс, а иллюзия, — возразил Йорвет. - А во-вторых, я не собираюсь обсуждать свои личные дела за пивом. Потому что по опыту знаю, что из таких обсуждалок всегда выходит одна только хрень. А серьезные вещи надо обдумывать на трезвую голову.

— Позволь судить об том профессионалу, — важно ответствовал бард. — О! Сколько баллад мною было написано под влиянием сожалений об упущенных возможностях. Сколько стихов я сложил, тоскуя о неслучившейся любви.

— А я думал, что у тебя только цветочки-василечки, поцелуйчики-слюнявчики, ну, кроме похождений нашего Геральта, — удивился Золтан.

— Ах, Золтан, ты ничего не понимаешь ни в поэзии, ни в конъюнктуре рынка. Счастье глупо, мимолетно и поэтому малопродуктивно. На его основе не создашь ничего нетленного. Народу хочется страданий и страстей, ему подавай драму со всевозможными горестями; если уж любовь, то непременно трагическая или неразделенная, а счастье допустимо только ушедшее, чтоб по нему можно было тосковать и горько рыдать об утрате. Слушателю нужно что-нибудь такое, чтоб душу вывернуло наизнанку — вот тогда он будет рад и доволен.

— Балабол ты, Лютик. Вон, смотри, девушку своими сентенциями совсем расстроил, — Роше кивнул на Охренэль, которая совершенно неожиданно для себя приняла близко к сердцу вдохновенную речь Лютика и теперь сидела с глазами на мокром месте.

Под влиянием его сентенций она погрузилась в раздумья о своей трудной любви к Йорвету, вспомнила, сколько трудностей она преодолела на пути к нему, и чем все это для нее кончилось — полным пшиком, потому что любовь всей ее жизни сейчас сидела напротив и скорбела о том, что ему не отвечает взаимностью какая-то холодная чешуйчатая ящерица.

— Давай, предложи ему еще раз! — зашипел из кармана Кузьма.

Охренэль с досады хлопнула по карману, Кузьма внутри недовольно запищал.