Сказание о Йосте Берлинге

Всю жизнь она возвращалась к этой мысли – если бы я не тянула так долго, если бы отправила ему письмо сразу, может быть?.. Может быть. Она была почти уверена, что он бы к ней вернулся.

Но горе расставания вернуло ей то, что не успела вернуть любовь, – цельность души, этого божественного сосуда, вмещающего все. Добро и зло, сладость любви и горечь разлуки. И демон с ледяными глазами не выдержал кипения чувств в ее душе – растаял. Исчез и больше никогда не появлялся. И ее искренность, ум и обаяние привлекали к ней бесчисленное количество поклонников, и все они, перекинувшись с ней хотя бы парой слов, переставали замечать ее обезображенное оспой лицо. Ее очень любили все, с кем она встречалась.

Но люди говорят, что Марианна так и не смогла забыть Йосту Берлинга. Она оплакивала его так, как человек может оплакивать напрасно прожитую жизнь.

А стихи ее сохранились, их читали, они даже ходили в списках, но потом, конечно, забыли. Но мне они кажутся очень трогательными, особенно когда я держу их в руках: пожелтевшая бумага, выцветшие чернила, мелкий, аккуратный почерк. Подумайте, тоска всей жизни влита в эти неуклюжие строки, и я переписываю их с мистическим страхом, словно они обладают какой-то тайной, непонятной мне силой.

И вас я тоже прошу прочитать стихи Марианны и подумать – как сложилась бы ее жизнь, если бы последние судороги самоанализа не помешали ей отправить это письмо по адресу? Эти строки, несмотря на их несовершенство, несут на себе отпечаток истинной страсти. И может быть, может быть… Вполне может быть, что, прочитав их, Йоста Берлинг вернулся бы к Марианне – настоящее чувство, даже неумело выраженное, не может не найти отклик в человеческой душе.

Бесформенные, наивные строки трогают и умиляют. И решусь сказать, что, будь стихи снабжены мастерской рифмой, если бы они уместились в выверенный размер, они наверняка потеряли бы в искренности. И как горько думать, что она не решилась послать стихи любимому, постеснявшись их неумелости! А ведь очень часто бывает, что в погоне за совершенством формы теряется самое главное – настоящее, большое чувство.

И еще раз прошу вас быть снисходительными. Эти строки написала юная девушка, которую постигло первое в ее жизни настоящее, большое горе.

Ты любила, дитя… но уже никогда

Тебе не узнать любви. Очнись.В душе, как пожар в степи, загорелась любовь,С криком взметнулись в небо стаи испуганных птиц.Возвращайтесь, птицы! Все уже отгорело,Вам ничто не грозит. Все уже отгорело,То, что уже отгорело, не вспыхнет вновь.Ты любила, дитя… но уже никогдаНе услышишь ты голос любви.Сердце твое, как школьник на скучном уроке.

Сидя на жесткой скамье, он хочет свободы и ласки,Хочет веселья и игр, но не с кем ему играть.Сердце твое, как часовой, забытый на вечном посту.Он охраняет то, что давно исчезло,Что ж охраняет он? Ничто. Пустоту.Пустоту незачем охранять.Ушел он, твой единственный, ушел.Мир погрузился в топкое болото

Предательства, рассудка и расчета,Он крылья дал тебе… Да что там!Он спас тебя. Вознесся над потопомВ безмолвие сияющих вершин…Не дал тебе погрязнуть в вязкой тине…Но ты сама его отвергла. Он ушел.Но молю, любимый, не дай ненавистиПрорасти из колючего кокона обиды,Я не смогу жить, зная,

Что душа твоя отравлена ненавистью,Знаю, что я ее заслужила.Я очень хочу жить,Но не смогу.И груз твоей ненавистиЛяжет тяжелым камнем мне на могилу.

Глава десятая

Молодая графиня

Спит молодая графиня до десяти, требует к завтраку свежеиспеченный хлеб. Молодая графиня вышивает крестиком и любит поэзию. Она ничего не понимает в ткацком деле и совершенно не умеет готовить. Очень, очень избалованна молодая графиня.