Сказание о наших готских предках

Из вышеизложенного можно заключить, что теперь, после создания плацдарма, к испанскому берегу постоянно приставали арабские транспортные корабли, высаживавшие все новые отряды иудеев и берберов. Хотя, по другим данным, воины ислама переправились через пролив на одних и тех же четырех кораблях, предоставленных им «ромеем» Юлианом, потому что у мусульман не было других. По мере того, как корабли перевозили людей и коней, Тарик собирал их у скалистой прибрежной горы, которая поныне носит его имя — Гибралтар (от арабского Джебель аль-Тарик — «гора Тарика»). Расположенный у подножия горы древний город Картея был вскоре захвачен мусульманами. Чьи силы постоянно пребывали. Родериху же было гораздо сложнее отзывать свои войска с далекого баскского «фронта». И потому мавры, видимо, значительно превосходили по численности вестготскую рать, с которой сошлись 19 июля 711 г. среди лагун у речки Гвадалете, чтобы в решающем сражении решить, кому владеть Испанией.

Как ни странно, о ходе и подробностях этого сражения — вне всякого сомнения, одного из важнейших в мировой (и уж, во всяком случае, в европейской истории) — нам по сей день известно очень (так и хочется сказать — до обидного) мало. В этом повинны как цветистая фантазия арабских летописцев, так и очередная внутренняя смута, раздиравшая вестготскую державу. На арабской стороне в сражении при Гвадалете (или, как его еще называют — битве при Хересе де ла Фронтера) приняло участие, по разным подсчетам, от десяти до двадцати тысяч человек. А на вестготской стороне — от восьми до десяти тысяч. Причем не все они, судя по всему, дрались за царя Родериха в полную силу. Часть правого крыла вестготского войска, которым командовали представители знатного рода, оппозиционно настроенного по отношению к царю, и вовсе перешла на сторону арабов. Сражение, продолжавшееся, якобы, пять, шесть, семь или даже восемь дней, было к 25 (или 26) июля окончательно проиграно вестготами. Родерих пал либо в самом сражении, либо в ходе одной из стычек, которыми сопровождалось преследование разбитых готов победоносными муслимами в последующие дни. По некоторым сведениям, царь готов утонул при переправе через реку Гвадалете… Увы — готские кони, дротики и копья, все плоды военных упражнений, которыми вестготы так усердно занимались под властью столь многих царей, не принесли им победы. Ибо были давно утрачены внутренняя спайка и политическая сплоченность вестготской державы. Под тучами стрел арабов и берберов центр (или, как говорили наши древнерусские предки — чело) вестготской рати обратился в бегство. А ее фланги, или крылья (а, говоря подревнерусски — полки правой и левой руки) оставались безучастными к разгрому центра, поскольку предводители их (Оппа и Сисиберт — сыновья царя Витицы, отстраненного от власти Родерихом), возможно, вовсе не желали победы своему царю. И потому то ли тоже побежали, то ли перешли на сторону Тарика. Проигранная готами в 711 г. битва при Гвадалете открыла воинам ислама путь в христианскую Европу (по зловещей иронии судьбы — при активной помощи кафоликов «ромеев»). Памятуя о всемирно-историческом значении этого события, бельгийский историк Анри Пиренн датировал конец Античности и наступление Средневековья именно 711 г.

Если верить арабским хронистам, о бесталанном Родерихе после этого сражения не было больше никаких известий. Он не был найден ни живым, ни мертвым. Магометане отыскали лишь его завязшего в трясине белого коня с осыпанным рубинами и изумрудами седлом из золотой парчи. Христианские испанские хронисты также считали царя Родериха без вести пропавшим после Гвадалетской битвы. Об этом, как о несомненном факте, писал в 883 г. анонимный автор т. н. «Пророческой хроники». Однако, по более поздним испанским преданиям, верные слуги павшего в битве царя, разыскав среди убитых тело Рдериха, отвезли его в Визиеу (северная Португалия), где и схоронили. В Визиеу был найден скромный надгробный камень с начертанной на нем краткой эпитафией: «Здесь покоится Родерих, царь готов». Последний вестготский царь Испании правил семь с половиной лет.

«Наше все» А.С. Пушкин, похоже, был не склонен верить версии о гибели злосчастного вестготского царя в сраженьи с маврами. Об этом свидетельствует начало незаконченной им поэмы «Родрик» (в которой он, руководствуясь данными легенды, изображает ренегата Юлиана не «ромеем», а вестготом — «готфом»):