Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

Добрынин охотно отстранился и сделал полшага назад, глядя на Марию Игнатьевну и замечая в ней перемены. Стала его служебная жена еще более приятной по наружности. И лицо еще больше округлилось, розовые щечки дышали свежестью. И сама она немного пополнела, отчего ее привлекательность только увеличилась.

- Когда вернулся, Павлуша? - спросила она бархатным тихим голосом.

Добрынин сглотнул слюну и сдавленно произнес:

- Вчера еще.

- Ну садись! - она показала рукой на диван. - Мы же с тобой столько не виделись!

Добрынин сел. Служебная жена присела рядом и придвинулась к нему вплотную, из-за чего народный контролер сразу ощутил в ближнем к жене боку прилив тепла.

- Ну рассказывай: где был, что делал? - попросила Мария Игнатьевна, склонив голову на плечо Павла Александровича.

Подавляя возникшее внутри волнение, Добрынин задумался. Рассказывать служебной жене обо всем, что с ним приключилось, особого желания не было. Но опять возникли сомнения: а вдруг это порядок такой, и каждый служебный муж обязан рассказывать все своей служебной жене?! Поразмыслив пару минут, народный контролер решил осторожно уточнить и спросил:

- Ну а как рассказывать: по порядку или самое главное?

- Главное, - жена кивнула, и лицо ее стало серьезным в ожидании рассказа.

Добрынин нехотя поведал ей об основных своих злоключениях, о гибели белого коня и двух товарищей по пурговой зимовке, о загадочном исчезновении целого народа, о надежных военных людях.

Жена слушала с нескрываемым интересом. Лицо ее настолько оживилось во время рассказа, что казалось Добрынину - с трудом сдерживала она себя от желания расспросить своего мужа поподробнее. Но все-таки ни разу она не перебила Добрынина и, когда он уже закончил, подняла голову с его плеча и поцеловала народного контролера в висок.

- Ты у меня - герой! - сказала ласковым теплым голосом.

Добрынину нежности служебной жены были вообще-то ни к чему, а от поцелуя в висок он весь сжался и напряг мускулы, чтобы подавить ненужное желание. Но слова служебной жены, а точнее - слово "герой" мягко легло на душу, и сделалось от этого Павлу Александровичу приятно. Сразу смягчилось его отношение к этой женщине, и, преодолевая свое стеснительное скудословие, он спросил:

- А ты, Мария Игнатьевна, где была?

- В командировку ездила, - спокойно ответила служебная жена. - Военным помогала...

Добрынин, услышав это, удивился и понял, что он о своей служебной жене совершенно ничего не знает.

- А по какой части командировка? - выдавил он из себя еще один вопрос.

- Я ведь председатель женкомиссии Верховного Совета по вопросам материнства и счастливой семейной жизни...

Добрынину при этих словах стало нехорошо, голова закружилась, и он встал на ноги.

- Что с тобой, Павлуша?! - обеспокоенно спросила Мария Игнатьевна.

- Что-то с головой...

- Ты устал, наверно. Сколько пережил-то! Может, немного водочки выпьешь? удивительно ласково пропела жена.

Павел Александрович закивал.

- Садись, садись, Павлуша, я сейчас! - и Мария Игнатьевна, вскочив, вышла на кухню.

Добрынин снова сел на диван. В голове его царил сумбур.

Мария Игнатьевна, возвратившись в комнату, поднесла мужу стопочку водки и маленький соленый огурчик. Павел Александрович выпил и закусил. Немного полегчало;

- Давай я тебе о своей командировке расскажу! - предложила служебная жена и тут же, не дожидаясь согласия Добрынина, начала: - Я по Белоруссии ездила, по военным частям. На пограничных заставах была. Восемь тысяч декалитров крови собрала...

- Чего? - напуганно переспросил муж.

- Крови, - повторила Мария Игнатьевна и пристально посмотрела в глаза Добрынину. - А ты... ты, может быть, не знаешь ничего?! Ты ж там был, где ни радио нет, ни газет... Конечно, ты не знаешь!

- Что я не знаю?

- Ну... о всесоюзной кампании по сбору крови.

- А зачем кровь собирать? - все еще озадаченно спросил народный контролер.

- На случай войны, - ответила Мария Игнатьевна. - Международная обстановка очень напряженная. Вот и взял советский народ обязательства: дать Родине миллион декалитров крови. В первую очередь, конечно, военные и коммунисты сдают. С ними проблем никаких нет. А вот крестьяне-колхозники... - и Мария Игнатьевна неодобрительно покачала головой. - Они не понимают... Еще не изжит собственнический инстинкт.

- А как это кровь можно у человека взять? - задумался вслух народный контролер. - Это же трудно...

- Да нет в этом ничего трудного! - разубедила его служебная жена. - Очень даже легко, медицинский способом из вены. Для этого специальный пятидесятитысячный отряд фельдшеров подготовлен. Они так и называются пятидесятитысячники. А ты, наверно, Павлуша, еще кровь не сдавал, раз не знаешь об этом?

Добрынин почувствовал, как похолодели его ноги. Крови он не сдавал, да и не очень-то хотелось ему ее кому-то отдавать. Однако надо было отвечать на вопрос жены и отвечать так, чтобы она ничего плохого о нем не подумала.

- Нет еще... - вымолвил Павел Александрович. - Я не знал...