Сказания Древней Японии

В давние-стародавние времена жили-были в некотором месте дед да баба. Было у них маленькое поле, и жили себе старики потихоньку-полегоньку, горюя об одном только, что у них нет детей. Если что и было кой-какой утехой в их одинокой старой жизни, так это жившая у них собака. Собаку звали Сиро[29], и старики любили и холили ее как свое собственное чадо, как любят бабочек, как холят цветы. Кошка, говорят, в три дня забывает о милостях, которыми пользовалась в течение трех лет, но собака и в три года не забудет трехдневной ласки. Между животными нет ни одного, которое осознавало бы великую добродетель преданности так хорошо, как собака. Так и Сиро, пользуясь расположением и любовью стариков, со своей стороны платил им глубокой привязанностью в благодарность за их ласку. Днем он неизменно отправлялся с дедом в горы за хворостом для топлива, ночью, верная душа, из сил выбивался, охраняя дом и поле, и старики с каждым днем любили его больше и больше. Отказывая себе в лакомом кусочке, они отдавали его Сиро и были довольнешеньки, когда видели, что это ему нравится.

По соседству с ними жили тоже старик да старуха. Старик сосед был порядочно-таки злым старикашкой и давно уже ненавидел Сиро. Стоило только Сиро просунуть свой нос в их кухню, как старикашка подымал целый гвалт, крича так, как будто у него утащили всю живность, а то еще иногда так запускал в Сиро поленом, что тому приходилось не раз похрамывать.

Вот однажды Сиро начал что-то усиленно лаять на поле за домом. Думая, что, должно быть, на пашню опять поналетело воронье, дед вышел из сада и пошел посмотреть. Завидев его, Сиро подлетел к нему с радостным видом и, схватив его зубами за край одежды, потащил за собой в дальний угол поля. Там в углу рос огромный вяз, и Сиро начал усиленно скрести лапами землю под вязом. Дед никак не мог взять в толк, в чем тут дело.

– Что такое, Сиро? – спросил он.

Сиро опять начал обнюхивать землю.

– Рой здесь. Гав-гав! Рой здесь. Гав-гав! – залаял он.

– Ага! Он хочет, чтобы я взрыл это место; тут, значит, есть что-нибудь, – понял наконец дед. – Это хочешь ты сказать, Сиро? Ну ладно, ладно.

Живо принес дед из амбара кирку и вогнал ее сильным ударом в землю, но не успел он еще выворотить глыбы, как под киркой что-то зазвенело и заблестело в воздухе.

– Ой, это что такое?! – воскликнул дед, взяв в руки и разглядывая. Сомнений быть не может, это древняя золотая монета.

«Чудно», – подумал дед и начал еще рыть. Еще одна, еще и еще, монет набралась целая куча, и все как одна блестящие натуральным золотым цветом.

Дед был так поражен этим, что просто не мог прийти в себя. Сейчас же позвал он свою старуху, и вдвоем они перенесли клад в свой домишко. Конечно, клад достался ему в полную собственность как вырытый на его собственной земле, и дед стал вдруг богачом. Так как клад найден был благодаря Сиро, то, само собой разумеется, старики стали относиться к нему еще любовнее, еще заботливее.

На следующий день старик сосед, очевидно задумав что-то, пришел к деду и в самых вежливых выражениях стал просить дать ему Сиро на некоторое время.

– Как ни совестно мне просить, – говорил он, – но не откажи, пожалуйста, одолжить мне господина Сиро на короткое время.

«Что за перемена?» – подумал дед, которому странной показалась просьба соседа, всегда ненавидевшего и преследовавшего Сиро, но дед был доброй души.

– Ладно, – сказал он, – возьми, пожалуйста, если он нужен тебе на что-нибудь.

Сосед увел Сиро к себе. Ухмыляясь себе под нос, вернулся он домой, довольный, что так легко обделал дельце.

– Ну, старуха, выманил-таки я Сиро. Вот он. Теперь надо только хорошенько воспользоваться им, не будем внакладе. Давай-ка сюда поскорее кирку.

Взяв принесенную старухой кирку, он пошел с ней на поле позади дома; там рос у него тоже огромный вяз. Придя под вяз, он обратился к приведенному с собой Сиро:

– Ну ты, животинка! В вашем доме под вязом нашлись золотые монеты, отчего же не быть им и под моим вязом? Ну, скреби лапами, где они? Где? Здесь?.. Здесь?..

Прижав Сиро носом к земле, он силой заставлял его нюхать землю. Бедняга Сиро не выдержал и заскреб лапами.

Старикашка обрадовался:

– Вот и отлично! Значит, здесь! Ладно, ладно. Посторонись-ка малость.

Поплевав на руки, он изо всех сил всадил с размаху кирку в землю.

– А ну зазвени, заблести! Что, нет? Ударим еще раз. Зазвени, заблести! Нет? Ну еще разик. Да ну же, зазвени, заблести.

Несколько раз ударил он киркой, а монет нет как нет. Да что монет… хоть бы остаток стоптанной сандалии, так и того нет.

– Эге, значит, они глубоко забрались!

Он все продолжал рыть и рыть, бормоча себе под нос. Вдруг из-под земли пошел самый отвратительный, какой только можно представить себе, запах, и в то же время перед глазами открылась яма, полнехонькая собачьего помета.

Старик пришел в бешенство:

– Так вот как! Для своих ты находишь только золото, а для других один помет. Стой же, поперечная тварь! Задам я тебе выучку.

Сиро хотел было удрать, но старик тут же на месте пригвоздил его несколькими ударами кирки и забил насмерть.