Сказания Древней Японии

– Тогда отправимся.

Они понесли каждый свою лодку к ближайшему морскому берегу, спустили их на воду и уселись: Заяц в свою деревянную, а Тануки в свою, слепленную из земли. Затем они поплыли в открытое море.

– Какие чудные виды! Не правда ли, господин Тануки? – заговорил Заяц.

– Да, погода чудная, и на воде не шелохнется. Удивительно хорошо.

– Скучновато только так плыть. Машешь, машешь веслами. Давай-ка устроим гонки, померяемся, кто гребет лучше.

– Я не прочь, отчего не позабавиться. Подравнивай-ка хорошенько лодку. Ну, раз, два, три!

Они разом налегли на весла.

И Заяц, и Тануки, все еще с обвязанной головой, гребли изо всех сил. Но лодка Тануки была из земли, и он начал отставать. Чем больше он греб, тем больше размокала его лодка и наконец начала разваливаться.

Тануки заметил это:

– Ой, несчастье, беда! Господин Заяц, Заяц, подожди, пожалуйста. Тону! Спасательную лодку, лод… – вопил он во все горло.

Заяц остановил свою лодку и обратился к Тануки:

– Ага, старый хитрец! А что ты думал, когда убивал старуху, нашу соседку, и варил из нее суп? И огонь на Кати-Катияма, и перечная соя… все эти муки твои лишь небесное наказание тебе за зло, которое делал ты людям. А в возмездие за суп из старухи сам ты пойдешь теперь на суп с морскими водорослями. Ты даже не можешь и сердиться. Что посеял, то и пожал. Кайся и готовься к переходу в тот, лучший мир.

Взмахнув веслом, которое держал, Заяц нанес ему ужасный удар по голове. Икнул только Тануки и, булькая, пошел ко дну.

Убив Тануки и отомстив ему этим за старуху, Заяц тотчас же поскакал к старику и сделал ему подробный, обстоятельный доклад. Старик очень обрадовался.

– Спасибо тебе. Теперь у меня на душе полегчало, – говорил он, расхваливая Зайца за его подвиги.

В награду за его услугу старик хорошенько угостил его, а потом и совсем оставил его у себя в доме и полюбил его, как собственного сына.

Вот какое дело было в старину.

Кобутори

В давние времена жил-был в некотором месте старик. Он давно уже мучился большим наростом[71], образовавшимся у него на правой щеке и страшно ему мешавшим. Старик пробовал обращаться и к врачам, пробовал и разные лекарства, но, что бы он ни делал, никак не мог удалить нароста, который делался все больше и больше. Однажды старик отправился в соседние горы за хворостом для топлива. Целый день провозился он в горах, рубя хворост то там, то сям, и с закатом солнца собрался было уже идти домой, как вдруг небо потемнело и заволоклось тучами. Как ни молил старик, чтобы обошлось без дождя, дождь все-таки полил как из ведра.

«Вот беда! Куда бы это спрятаться?» – подумал старик, оглядываясь кругом. На его счастье, тут же около него оказалось большое дерево, между корнями которого было громадное дупло. Решив переждать дождь в дупле, старик, недолго думая, залез туда. А дождь все усиливался и усиливался; он шел потоками, кроме того, началась гроза. При каждом ударе грома старик делался ни жив ни мертв и, зажимая уши, только твердил, не переставая: «Кувабара, кувабара!» Но ливень проходит обыкновенно скоро. Как и ожидал старик, он стал идти тише и тише, наконец из-за противолежащей горы, сверкнув, выглянули последние лучи заходящего солнца.

Старик понемногу начал приходить в себя, на душе у него стало веселее. Решив, что теперь можно уже идти домой, он собрался было вылезти из дупла, как вдруг снаружи послышался топот ног какой-то идущей мимо толпы.

«Ага, – подумал старик, – должно быть, это тоже какие-нибудь дровосеки возвращаются домой. Это хорошо, вместе идти веселее. Надо их окликнуть». Он быстро высунул из дупла голову, глянул… и застыл на месте от ужаса. Мимо вместо дровосеков медленно шли один за другим ужасные чудовища – страшные гномы с громадными факелами в руках. У каждого из них было по три глаза, рот как у крокодила, на голове рог, глаза как у кровожадного сокола-медвежатника, нос как у коршуна. Красные черти были покрыты медвежьими шкурами, а зеленые – тигровыми.

Старик только ахнул и тут же шлепнулся наземь. Некоторое время не мог он опомниться, но, по счастью, черти не заметили его. Понемногу он пришел в себя и, затаив дыхание, забился поглубже в дупло.

Но вот снаружи около дупла началось какое-то веселье; раздались голоса, распевающие песни.

Старик приподнял голову:

– Что за штука? Там, видимо, веселятся. Надо посмотреть, что такое.

Он осторожно вылез из дупла и начал всматриваться. Неподалеку расположились те самые страшилища, которых он только что перед этим видел. Посредине сидел громадный черт, видимо старшина, а справа и слева его окружали его подчиненные – обыкновенные черти. Пир был в самом разгаре. Одни пели, другие подпевали, кто танцевал, кто отбивал такт, хлопая в ладоши. Черти веселились вовсю.