Сказания о земле Московской

Троицкий монастырь славился своей ювелирной мастерской. Некоторые виды тонкого ювелирного мастерства после нашествия Бату-хана вовсе исчезли, другие пришли в упадок и вновь стали развиваться лишь с начала XIV века, сперва в Новгороде, потом при княжеских дворах Твери и Москвы, с конца XIV века в Троицком монастыре.

Привозное золото и серебро превращалось в различные высокохудожественные изделия — чары, кубки, рукояти оружия, предметы церковного обихода, мелочи, вроде украшений на одежду. Все это менялось или продавалось, или князья забирали себе либо отвозили как дань и дары в Орду. А там драгоценный металл безжалостно расплавлялся, чеканились монеты — уже другими правителями, монеты снова превращались в золотые и серебряные вещи, которые берегли их владельцы. И опять вещи расплавлялись, превращались в монеты уже третьими правителями.

Вот почему лишь ничтожная доля художественных сокровищ прошлого — из найденных кладов, из монастырских ризниц, из сундуков отдельных богачей — теперь перешла в наши музеи и там хранится как ценнейшее народное достояние.

А мы поражаемся высокому искусству тех, кто столь тщательно и с большим вкусом создавал эти драгоценные предметы.

Кто же они были — те мастера-москвичи, новгородцы — и кто подвизался в Троицком монастыре?

Были мастера-зернщики. Зернь — это маленькие, размером с гречишное, просяное, даже маковое зернышко, серебряные, иногда золотые шарики. Припаивал мастер крохотными щипчиками до пяти тысяч шариков к какой-либо металлической основе, да припаивал не просто в определенном порядке, а подкладывал под каждое зернышко крохотное колечко из проволоки, тоньше паутинки. Так создавалась чудесная игра света и тени на разных украшениях для девичьих нарядов — на серьгах, на колтах (подвесках), на пряжках; так получались тончайшие, изящные узоры. А ведь очков тогда не носили, не знали, что такое лупа и при столь тщательной обработке серебра скоро теряли зрение.

Были мастера-чеканщики. Сидел умелец с керном и молоточком и тюкал, тюкал, выбивая на серебряных кубках, чарах, мисках подобной же тонкости узоры. И были мастера-сканьщики. Скань — это тоньше человеческого волоса проволочки из драгоценного металла; мастер, свивая или протягивая серебряные ниточки в спиральки, в завитки, припаивал их к какой-то основе и создавал из этих ниточек причудливо-сказочные цветы, листья, другие узоры…

На княжеских пирах Дмитрия Донского и его сына Василия Дмитриевича пили из серебряных чар, из позолоченных кубков, ели из серебряных мисок и блюд. И все эти драгоценности искусные мастера украшали чернью, сканью, рисунок выводили — травчатый, лапчатый, струями, репьями, копытцами, козельчиками.

Одним из лучших сокровищ древнерусского ювелирного мастерства был знаменитый оклад на Евангелии, исполненный неизвестными московскими мастерами в 1392 году. Боярин Дмитрия Донского Федор Андреевич Кошка пожертвовал его Троицкому монастырю. И с тех пор до самой революции то Евангелие хранилось в собрании древних драгоценностей в ризнице монастыря, а теперь находится в Москве, в Библиотеке имени В. И. Ленина.

К медной доске оклада припаяно двадцать девять литых, художественно исполненных фигурок, тут и скань — тончайшая, воздушная паутинка, тут и чеканная чернь — столь же тончайшая, и цветная перегородчатая эмаль, какую знали до нашествия Бату-хана киевские мастера, а следующие поколения позабыли. А в конце XIV века это ремесло вновь перешло к нам из Венеции. Такую драгоценность создавало несколько умельцев, один из них был старшим, особо искусным, обладавшим воистину золотыми руками, острым глазомером и пламенным сердцем, а остальные были его подмастерьями…

6

упцы немецкие, голландские, шведские, датские не только приезжали торговать в Новгород, они там постоянно жили, общались с местными жителями. И оттого-то идеи западноевропейские проникли в Новгород раньше, чем в другие города русские.

^{Церковь Спаса на правобережной, Торговой стороне Новгорода — 1374 год. Немногие украшения идут по его стенам. А внутри храма — фрески великого мастера Древней Руси Феофана Грека.}

В Новгороде с XIV века строилось много каменных храмов. Иные из них были почти без украшений, на других вился скупой, вырезанный на камне узор. Они высились по обоим берегам Волхова или в некотором отдалении. Белые, могучие, словно крепости, с узкими, прорубленными окнами, с тяжелыми, окованными железом дверями, они потребны были не только для богослужений, в их низких сводчатых подклетях береглись от пожаров и от «лихих людей» товары и сокровища новгородских бояр и купцов.