Сказания Реки забвения

После рассказа о семье, Сидха показался Варне каким-то родным. Как никто, она его понимала. «Как он о детях говорил, жаль его. А так сгубят в княжеском остроге, поминай, как звали» – бросая короткие взгляды на чужеземца, раздумывала женщина.

Вообще на Иллайе были рады гостям, но тех, кто появлялся из Реки Забвения, стражники обязательно забирали в острог. Там уж и разбирались, что и к чему. Потом князь решал их судьбу. Если намерения чужестранца были чисты и без злого умысла, разрешали ему поселиться в деревне Чужен. А там уж от самого иноземца зависело. Если человек от горести какой бросался в реку Забвения, то нередко так ему хотелось изменить судьбу, что на иллаийской земле приживался, словно зерно, брошенное в благодатную почву. Бывало правда разное, как говорится земля слухами полнится: сгинули однажды в остроге несколько чужеземцев, или от непривычки к незнакомой пище, или шпионами они были. Смутное предчувствие тревоги охватило женщину. Вот и решила Варна спрятать Сидху, чтобы дать ему прийти в себя и уж потом на княжеский двор отправляться, а там и видно будет.

– Сидха, идем. Стемнело уже, проберемся в мой дом, надо осмотреть твои раны.

Чужеземец с благодарностью посмотрел на земледелицу.

– Благодарствую, доброе сердце у тебя. Боги тебя не забудут.

В итоге, месяца три прожил чужеземец на дворе Варны. Сидха, хоть и был воином, но и по хозяйству справным оказался. Прикипел ко вдовушке, к её детям, и к земле Иллайской.

По соседству с земледелицей жила дева Лурия, млада да кудрява, характер же у неё был вздорный. Вот никто и не брал её в жены. Всё наблюдала, кто живет лучше да ест слаще.

Уж когда умер муж у соседки, сочувствовала ей на словах, а в душе радовалась.

«Всё этой Варне – и семью, и мужа справного, и детей здоровых. А я всё в девках хожу. Да, так и надо ей, пусть одна погорюет» – злорадствовала Лурия.

А в последнее время заметила она какого-то незнакомца на соседнем дворе, и тут же отправилась разузнать о нем, что к чему. Выходил-то он по вечерам, когда уж сумерки сгущались, и тихонько чего-то по дому мастерил.

День присматривалась Лурия, второй, да всё никак не могла подсмотреть за соседями. То темно, то приходил к ней кто-то, но однажды ей повезло. Дождь лил всю ночь и, видать крыша у Варны прохудилась. Лурия, услышав стук топора, тут же пробралась к соседскому забору, и обомлела.

Крепкий мужчина крышу справлял, сыновья её ему помогали, Варна же ждала их на крыльце.

Зашипела Лурия от злости:

– Опять ей повезло.. Откуда муж взялся? Да ещё такой крепкий и справный..

Заслышав его ломаный говор, догадалась, что иноземец он. Тут уж ей подлый план и пришел в голову. Собралась быстро, лишь бы соседке беду привесть. Отправилась к главе их селица и всё рассказала.

Тут уж делать нечего, было, пришлось идти Сидхе на княжеский двор. Пошла с ним земледелица с детьми. Шуму было немало.

Виданное ли дело – ослушаться князя, чужака домой привести! Забрали его в острог, вдову тоже хотели. Но кумовья взяли бедовую на поруки: любили они добрую Варну, да и куда отымать мать от детей! Разрешили ей ожидать судилища у них в селице.

Наступил день суда, народу собралось видимо-невидимо, шумели, галдели. Давненько Исстари такого не бывало, чтобы за чужеземца нарушать законы государевы.

На княжеском дворе выставили узкую длинную лавку для обвиняемых, на помосте возвышались сиденья для Салаэтта и Арайи. Служка возвестил о начале суда. Все замолкли.

– Обвиняется земледелица Варна в нарушении княжеского закона, а именно: в укрывательстве иноземца прежде, чем государь решит его судьбу.

Соседку позвали свидетельницей.

– Выйди вперед, Лурия. Клянись всеми Богами, что только истину ответишь.

Вышла она, а Варне аж дурно стало. Встав на колени, подняв руки к небесам, дева дала клятву.

Князь велел отвечать только правду:

– Как узнала о иноземце Сидхе?

– Да как-то вечером вышла во двор, да и увидала незнакомца. – Тихо рассказывала Лурия.

– Громче, пускай все слышат.

Покрасневшая дева продолжала:

– Несколько раз его видела за околицей соседки.

– Отколь решила, что он иноземец?

– Да говорил на языке ломаном, на не нашем, и выглядел не по-иллайски. Волосы темные, роста высокого.

– А что, околица соседская так близко от твоего дома? Что всё услыхала и увидала ты?

Залилась румянцем еще пуще Лурия да отвечала:

– Да нет.

– А как узнала тогда?

– Подслушала, – еле слышно призналась она.

– Что далее стало?

– Испугалась я за наше княжество, вдруг это лазутчик какой, вот и побежала до главы селица.

Тут бледная, как полотно, Варна вскрикнула:

– Ах ты проклятая, завистница! Так отплатила мне за соседскую дружбу?

– Ты мне не подруга, а предательница князя, – прошипела Лурия.

Служка застучал посохом, призывая к тишине.

– Тишина, судилище идет!

Женщины замолкли, одна красная, словно помидор, вторая бледная, как снег. Только в глазах их отражалась ненависть друг к другу.

Вызвали главу селицы, тот поведал то же, что и Лурия.

Служка назвал имя Варны.

– Выйди к честному народу и отвечай по совести.

Земледелица вышла к помосту и принесла клятву Богам.

Князь стал расспрашивать её: