Скажите Жофике

И что этот Киш без конца пристает к нему? Не заговаривай он все время о доме, Ревес давно выпроводил бы его отсюда. Тоже проповедник нашелся. Доказывает, что алкоголь – зло. Какое он, Ревес, имеет отношение к алкоголю? Да по нем, пропади пропадом вся виноградная лоза, он и тогда тосковать не будет. Скажите на милость, он много запрашивает за дом! Ну, коли его, голубчика, не устраивает, зачем тратить понапрасну время? Шел бы своей дорогой. Ему, видите ли, ванную комнату подавай! Как будто Ревес сам не знает, как приятно иметь ванную! Когда этот молокосос проживет и проработает столько же, сколько он, старый Ревес, тогда пусть читает лекции о пользе воды. Вроде Ревес сам не знает, что в ванне купаться лучше, чем в лохани! Ух, как рвет зуб, прямо челюсти разламывает. Да тут еще этот болтает без передышки. Но как тут выйдешь, когда тебя точно нарочно задерживают?

Теперь еще выть кто-то начал. Прямо коридор весь гудит. Даже слушать боязно. Конечно, Ревесу объясняли, что входит в его обязанности. Но как поступать, если в музее кто-то орет благим матом, не говорили. Нужно пойти и узнать, откуда эти вопли, а то, случись что-нибудь – в особенности же там, где хранится коллекция, – никому несдобровать.

Оказывается, нет никакой беды, просто ребенок надрывается. Все же надо подойти, чтобы этот Рац не рассказывал потом, что он, Ревес, не бдительный. Зал закрыт. Этого балбеса можно оставить здесь, пока он обежит все коридоры. Не иначе, как у Халлера приключилось что-то. Наверное, дочку свою дубасит. Ну чего этот Киш лезет за ним, посидел бы тут, ведь не уходит же он, Ревес, никуда. Уж не воображает ли Андраш Киш, что он оставит в здании постороннего человека? Разве может такое быть?

Ревес побежал на крик и остановился перед кабинетом Халлера. Ну конечно же, отсюда вой. Это девочка кричит. И как кричит! Словно резаная. Кто бы подумал, что Халлер может так избивать свою дочь! Интересно, за что он ее? Очень уж не по вкусу Халлеру пришлось, что к нему заглянули. Но что поделаешь, он должен быть в курсе всех дел. Бдительный человек – плохо, небдительный – тоже плохо. В этом музее все не слава богу, попробуй разберись, что хорошо и что плохо.

С зубом вроде как легче стало. Видно, ему, шельме, нравится, чтобы с ним носились. Ром, конечно, напиток довольно мерзкий, а все же помогает. Без четверти пять. Пора бы и этому, как его, Андрашу Кишу, идти восвояси, нечего тут рассиживаться и зевать. Ему, ясное дело, неплохо живется, он вообще, наверное, не имеет определенного занятия, знай себе ходит и высматривает все. Откуда только денежки на дом скопил? И столяр до сих пор не ушел. Даже здесь слышно, как он орудует молотком. Скоро разнесет всю мастерскую.

"Не идут что-то его приятели", – думал Куль-шапка. Если еще малость тут посидеть, с тоски помрешь. В полдень на лесах такая жарища, что дышать нечем. Зато сохнет хорошо. Может, этот Ревес и не такой плохой, может, во всем жена виновата? Трудно разобраться, не зная человека. Он уж его и так и этак испытывал – ничего вроде человек: сидит себе рядом да носом клюет или о продаже дома болтает, а о выпивке – ни слова. Да и физиономия у него, кажись, не такая теперь, как была. Если хорошенько приглядеться, одну половину действительно слегка раздуло. Очень странное лицо: посмотреть на него с правого боку, так чистейший хомяк. Дом-то свой он все же напрасно решил пустить под откос. Что деньги? Ничего.

В спорте, конечно, он ни черта не смыслит, хоть и трясет у него перед носом спортивной газетой. Такое нести! Удар у Кепе плох! Просто с Дуци трудно справиться. Много ли получают футболисты? Конечно, немало, что, его зависть берет? Пусть научится бить по воротам так, как они! Пусть он ему не заливает, будто Дуци плохой игрок. Так говорят только невежды. Он-то, Андраш Киш, знает, каков Дуци на поле.

Ну, уже больше пяти, скоро начнется: явятся его дружки, и пойдет дело. Радуйся, старый Понграц, будет по-твоему, он, Киш, отсюда не сделает ни шагу. Гляди-ка, щека все больше пухнет. А вдруг у него и в самом деле зуб болит? Теперь достает свою сумку, вынимает оттуда бутылочку и давай тянуть из горлышка. Жаль, что соски на бутылке нет, а то мог бы сосать, как младенец. Никак, молоко пьет? Тьфу!

– Я должен питаться через каждые три часа, – пояснил Ревес. – Потому как у меня была язва желудка, и я берегусь с тех пор.

– Ну, тогда вам в самый раз лечиться ромом.

– Кто это ромом лечится? Зуб мой, а не я! Видите, молоко пью, я даже мясо не всякое могу есть, одну лишь телятину.

– Вы можете есть сколько угодно телятины, если потом ромом запиваете…

Уронили этого Киша что ли, когда грудным младенцем был? Прямо помешался на выпивке! Видно, не прочь приложиться к шкалику, даже говорить об этом ему приятно.

– Да ведь я не пью! – вспылил Ревес, отставив бутылку из-под молока.

– Видел я, – ответил Андраш Киш. – То была вода, водичка, да?