Сказка четвертая. Про детей Кощеевых

— Где мы? — спросила Юля, поморщившись. Дышать здесь было тяжело, и хотелось на воздух.

— Видишь ли, — вздохнул Демьян — если добираться сюда обычным путем, то есть через Навь, а оттуда через Смородину, то это очень долго…

— Река Смородина существует?

— Да. Так вот, если так, это долго. Поэтому давным-давно я дотащил зеркало до этого дома и спрятал тут. Я хожу сюда напрямик. Те, кто здесь живут, мне должны. Я спас их сына, и они хранят мой секрет.

— От чего спас сына?

— У него было воспаление легких.

— Ты использовал зелья?

Демьян усмехнулся.

— Можно и так сказать. Антибиотики и парацетамол.

— О…

— Ладно, идем.

Но прежде чем выйти, Демьян внимательно оглядел ее и поправил платок на голове, под который они вместе с трудом спрятали все ее афрокосы. Переодевалась Юля у него дома, и там внезапно обнаружила, что у Демьяна в шкафу хранится несколько вполне себе древнерусских нарядов. «Твое пророчество сбылось, я нашла себе царевича, — засмеялась она, когда он тоже закончил переоблачаться. — Скажи честно, ты имел ввиду себя?» Демьян хмыкнул и поцеловал ее, но так ничего и не ответил. Там, в современной городской квартире, в штанах, сапогах, рубахе и смешной шапочке он смотрелся странно. Однако в этой бревенчатой комнате был абсолютно к месту.

Демьян окончательно убедился, что с ее нарядом все нормально, снял засов с двери и распахнул ее. Перед Юлей открылась большая просторная, но темная комната, и она осторожно вышла наружу. Демьян вышел следом, накинул замок на петли и повернул ключ, закрывая его, и в тот же миг дверь слилась со стеной. Но Юля всего этого не видела. Забыв закрыть рот, она рассматривала открывшуюся ей избу.

— Как в музее, — с придыханием прошептала она, обводя взглядом затемненную комнату. — Мы как-то раз детей возили в реконструированную деревню, только там было не так… не так… не знаю.

— Просто там именно что музей, а тут жилая изба, и все по-настоящему, — ответил Дем, с улыбкой наблюдая за ней.

— Да, наверное.

— Ой! — вдруг нарушил их уединение громкий женский возглас и стук ведра о деревянный пол, и Юля испуганно отпрянула к Демьяну. У другой двери, видимо, ведущей в сени, стояла крупная женщина и в испуге прижимала к груди руки. Полное ведро снега стояло рядом с ней: выронила, когда вошла и увидела их.

— Боги с вами, Демьян Юрьевич, что ж пугаете так, едва на тот свет не отошла, — запричитала женщина. — А это кого ж вы привели… — тут она прищурилась и уже совсем другим тоном поинтересовалась, — еще одна, что ли?

Демьян качнул головой.

— Не бойся, Забава, боле никого не приведу. А это Юлия — моя жена.

Моя жена. Юля невольно приосанилась. Они заранее договорились, что Дем представит ее своей женою, он сказал, что так будет лучше, но услышать это вживую оказалось неожиданно приятно. С Демом вообще все складывалось легко и приятно. Так легко, что порой становилось не по себе. Неужели так бывает? Она все ждала, когда уже ее обожжет желанием сбежать, но в это раз оно что-то запаздывало. Что, конечно, ни о чем не говорило. А женщина неожиданно разулыбалась и перешла уже на ласковый тон.

— Привели-таки познакомиться, а то мы уж думали…

— Что думали?

— А неважно, что думали, мы люди простые, нам думать не полагается… Имя-то какое. Заморская жена, небось. Она по нашенски-то бает?

— И говорит, и понимает, — засмеялся Демьян. — Юля, поздоровайся. Это Забава, и она мой друг, чтобы она тут не говорила.

— Здравствуйте, — послушно ответила Юля онемевшими губами. В происходящее верилось плохо.

— И вам здравия, — тепло ответила Забава. — Проходите, будьте гостем, вам у нас всегда будут рады. А вы, Демьян Юрьевич, скажете тоже… друг… — и баба снова счастливо заулыбалась, и на пухлых щеках ее появились ямочки.

— Мы ненадолго, — пояснил Демьян. — Пришли проверить, как тут наша гостья поживает. Сколько хлопот вам доставляет.

— Да какие ж хлопоты, — ответила Забава, но улыбаться вновь перестала. Юля не могла оторваться от ее лица: улыбка на нем включалась и выключалась будто лампочка. — Ест как птичка, из дома носа не кажет и нам не показывается. Но хоть уже не такая бледная. Что ее, голодом морили да на свет божий не выпускали, что ли?

— Не знаю, — честно ответил Демьян. — Но если ваш лесной воздух пойдет ей на пользу, то будет хорошо. Я ей обещал, что ничего плохого с ней случится.

— Да что уж у нас с ней может случиться? — всплеснула руками Забава. — Идемте, сами убедитесь. Демьян Юрьевич, а может, глянете нашу коровку-то, а? Захворала скотина. Авось сглазил кто?

— Гляну, — пообещал Демьян. — И ты мне расскажешь, как у вас тут дела и не надо ли вам чего. Но сначала Евдокия.

Забава скинула тулуп, быстро отнесла ведро со снегом к печи — чтобы таял, догадалась Юля и поняла, что никогда раньше не задумывалась о том, откуда на Руси зимой брали воду, — а потом, вздыхая и охая, подошла к еще одной двери и постучала.

Дверь отворилась сразу же, будто Евдокия ждала. Она вышла из комнаты. Платье ее в этот раз было куда скромнее того, что Юля видела на ней в их единственную встречу. Зато сама она выглядела куда бодрее, и на лице появился румянец.