Сказка Карлсон, который живёт на крыше, опять прилетел

кусочек. Ой! Он задохнулся, слезы выступили на глазах. Рот горел огнем. Но рядом

стояла фрекен Бок и глядела на него с таким видом, что он только глотнул воздух и

промолчал.

Тут Карл сон оторвался от своей крепости:

— Что с тобой? Почему ты плачешь?

— Я… я вспомнил одну печальную вещь, — запинаясь, пробормотал Малыш.

— Понятно, — сказал Карл сон и отправил в рот огромный кусок своей башни. Но

едва он проглотит его, как завопил не своим голосом, и из его глаз тоже брызнули

слезы.

— Что случилось? — спросила фрекен Бок.

— На вкус это лисий яд… Впрочем, тебе самой лучше знать, что ты сюда подсыпала,

— сказал Карл сон. — Бери скорей большой шланг, у меня в горле огонь! — Он утер

слезы.

— О чем ты плачешь? — спросил Малыш.

— Я тоже вспомнил очень печальную вещь, — ответил Карл сон.

— Какую именно? — полюбопытствовал Малыш.

— Вот этот мясной соус, — сказал Карл сон.

Но весь этот разговор не пришелся по душе фрекен Бок.

— Как вам только не стыдно, мальчики! Десятки тысяч детей на свете были бы

просто счастливы получить хоть немного этого соуса.

Карл сон засунул руку в карман и вытащил карандаш и блокнот.

— Пожалуйста, продиктуйте мне имена и адреса хотя бы двоих из этих тысяч, —

попросил он.

Но фрекен Бок не желала давать адреса.

— Наверно, речь идет о маленьких дикарях из племени огнеедов, все понятно, —

сказал Карл сон. — Они всю жизнь только и делают, что глотают огонь и серу.

Как раз в эту минуту раздался звонок у двери, и фрекен Бок пошла открывать.

— Пойдем, посмотрим, кто пришел, — предложил Карл сон. — Быть может, это кто-

нибудь из тех тысяч маленьких огнеедов, которые готовы отдать всё, что у них есть,

за эту пламенную кашу. Нам надо быть начеку, вдруг она продешевит… Ведь она

всыпала туда столько лисьего яда, а ему цены нет!

И Карлсон отправился вслед за фрекен Бок, а Малыш не захотел от него отстать. Они

стояли в переднеий за ее спиной и слышали, как чей-то незнакомый голос произнес:

— Моя фамилия Пеёк. Я сотрудник шведского радио и телевидения.

Малыш почувствовал, что холодеет. Он осторожно выглянул из-за юбки фрекен Бок и

увидел, что в дверях стоит какой-то господин — один из тех красивых, умных и в

меру упитанных мужчин в самом расцвете сил, о которых фрекен Бок сказала, что

ими на телевидении можно пруд прудить.

— Могу я видеть фрекен Хильдур Бок? — спросил господин Пеёк.

— Это я, — ответила фрекен Бок. — Но я уплатила и за радио, и за телевидение, так

что проверять вам нечего.

Господин Пеёк любезно улыбнулся.

— Я пришел не в связи с оплатой, — объяснил он. — Нет, меня привела сюда история

с привидениями, о которых вы нам писали… Мы хотели бы сделать на этом

материале новую программу.

Фрекен Бок густо покраснела; она не могла вымолвить ни слова.

— Что с вами, вам стало нехорошо? — прервал наконец молчание господин Пеёк.

— Да, да, мне нехорошо, — подхватила фрекен Бок. — Это самая ужасная минута в

моей жизни.

Малыш стоял за ней и чувствовал примерно то же, что она. Боже праведный, вот и

свершилось! Через несколько секунд этот вот Пеёк наверняка заметит Карловна, а

когда завтра утром мама и папа вернутся домой, они увидят, что весь дом опутан

разными там кабелями, забит телевизионными камерами и такими вот господами, и

поймут, что покоя им уже не дождаться. О боже праведный, надо немедленно убрать

Карловна любым способом.

Тут взгляд Малыша упал на старый деревянный ящик, который стоял в прихожей и в

котором Бегай хранила самодельные театральные костюмы, старый реквизит и

тому подобный хлам. Она организовала вместе с ребятами из своего класса какой-то

дурацкий клуб: в свободное время они переодевались в странные костюмы и

разыгрывали нелепые сцены. Все это, по мнению Малыша, было очень глупо, но у

них это называлось играть в театр. Зато сейчас этот ящик с костюмами оказался

здесь как нельзя более кстати!. Малыш приоткрыл его крышку и взволнованно

шепнул Карлсону:

— Спрячься!. Лезь в этот вот ящик! Скорее!

И прежде чем Карл сон успел понять, почему он должен прятаться, он уже сообразил,

что это пахнет какой-то проказой. Он хитро поглядел на Малыша и залез в ящик.

Малыш быстро прикрыл его крышкой. Потом он испуганно посмотрел на тех двоих,

которые все еще стояли в дверях… Успели ли они что-нибудь заметить?

Но они ничего не заметили, так они были поглощены своей беседой. Фрекен Бок как

раз объясняла господину Пеку, почему она чувствует себя дурно.

— Это было не привидение, — сказала фрекен Бок, с трудом сдерживая слезы. — Это

были всего-навсего отвратительные детские проказы.

— Так, значит, никаких привидении не было? — разочарованно переспросил

господин Пеёк.

Фрекен Бок не могла больше сдерживать слезы — она разрыдалась.

— Нет, привидении не было… И я не смогу выступить по телевидению… никогда,

только Фарида!.

Господин Пеёк похлопывал ее по руке, чтобы успокоить:

— Не принимайте это так близко к сердцу, милая фрекен Бок. Кто знает, может, вам

еще и придется выступить.

— Нет, нет, все надежды рухнули… — сказала фрекен Бок и, закрыв лицо руками,

опустилась на ящик с костюмами.

Так она долго просидела, безутешно рыдая. Малыш ее очень пожалел, и ему было