Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе

Павел Пепперштейн: Самый главный месседж, который содержится в этих двух повествованиях, составляющих одно, – это глубинное желание современного Запада избавиться от христианства. Это главный нерв. Мы видим западный мир, западные города, готические здания. Но там нет ни одного христианского собора! Мы начинаем это видеть уже у Толкина. Современная англосаксонская культура осуществляет мечту Гитлера – Европа без Христа, без христианства. Эта мечта еще раньше сформировалась. Запад последовательно хочет избавиться от христианства, это можно видеть в другом таком же мощном произведении массовой культуры, как «Код да Винчи» и другие книги Дэна Брауна, где конкретно объявляется война Ватикану.

– Надо сказать, что Дейнерис мы не видим религиозной ни в одном из моментов. Но она носительница огня, не горит в огне и несет этот огонь. Единственная монотеистическая религия, которая есть в мире Вестероса, – это вера в Огненного бога, который дарует жизнь. Он мертвых воскрешает, делает это не раз. Здесь дуализм сжигающей Дейнерис и воскрешающей жрицы Мелисандры.

Павел Пепперштейн: Можно говорить и о зороастризме, и о манихействе, о многих вещах. Эта тема льда и пламени, ви́дение мира как борьбы этих двух начал – жара и холода, льда и огня – как раз то, из чего в мистическом смысле вырос нацизм. Это теория как раз тех мистиков и авторов, чьими сочинениями вдохновлялся Адольф Гитлер в свое время.

– Не будем забывать, что Ahnenerbe искала чашу Грааля в катарских замках, а катарские замки – это основа дуалистической ереси альбигойцев, построенной на этих двух началах, которые друг друга опровергают, но и друг без друга не могут.

Павел Пепперштейн: Это древняя линия, которая присутствует как альтернативная христианской. Иудейский бог, абстрактный бог, который не воплощен ни в одной из стихий, представляет собой некое абсолютно живое и в то же время абсолютно загадочное существо. Он Западу не свойствен, отторгается Западом и тревожит западное воображение, кажется очень сомнительным. Точно так же, как и Христос, который предлагает Западу очень странную, не западную идеологию.

– Самое революционное в учении Христа – это предложение прощать врагов, подставлять вторую щеку. Из всех персонажей «Игры престолов» более или менее последовательно этому принципу следует только Джон Сноу. И чем он заканчивает? В свою же возлюбленную втыкает кинжал. Сдается все-таки. Хоть и воскрес из мертвых, а жертвенным агнцем до конца остаться не смог.

Павел Пепперштейн:

Он не в состоянии. При этом кроме огнепоклонничества и язычества еще один важный момент «Игры престолов» – протестантизм в лице Его Воробейшества. Мы видим здесь саморефлексию протестантской культуры, даже некую ее самокритику, вполне зрелую. Трудно себе представить более омерзительного персонажа, чем Воробейшество! В этот момент мы даже полюбляем жестокую королеву Серсею, когда она их все-таки взрывает…

– Опять огонь.