Сказки и легенды пушкинских мест

Иван-царевич снял сапожку с правой ножки, набрал песочку в это голянище, пустил на это царство, разбил звено и хватил бабу тым песком. Баба вскочила, молоток схватила, правый гвоздь вбила, дверь отворила и коня пустила. Конь прибежал, занним ногам на змею встал, взял змею зубам разорвал. В этот момент Иван-царевич разрубил мечом, разрубил и под плиту положил. Девушка-красавица, царева дочь, поблагодарила Ивана-царевича: „Иван-царевич, не погребуйте моих слов, что я вам скажу“. Иван-царевич на ответ: „Что хотите, то говорите“. — „Я б хотела вам только сказать, чтобы вы был законный мой муж, а я б ваша жена“. — „Вот, девушка-красавица, на это есть вопрос. Я б даже желал, ну, как ваши ронные?“ — „Мои ронные рады, что и я осталась жива. Так вот, Иван-царевич, извольте получить мой именной перстень“. Иван-царевич получил и попростился: „Затем до свидания“.

Приходит на спокой, ложится спать. Приходи с улицы баба. „Вот, молодой человек, слава богу. А наш-то водовоз три змеи застебал“. — „Да, это, говорит, слава богу. Вот, бабушка, верно бойкий кнут у ево, или же гвозд навязан или же провлокой ввит“.

Иван-царевич несколько время патешествовал, тайно свидалися с своей супругой. Ну, он не знал, что водовоз им это отвечал. Тогда жена ему проговорила. Он на ответ ей ответил, что до время молчи. Придет время, это дело все рассмотрится. Приходя в концы недели — в воскресенье беседа. Попросил Иван-царевич эйново старого платья. „Дорогая моя мамаша, нет ли у вас сажи?“ — „Ой, дорогой мой, плохо печку топлю“. — „А либо в тебе есь тут знакомые, так сходи попроси“. В этот момент старуха сбегала, полный горшок молошный принесла. Вымазался этуй сажуй, сделал метелочку, нашел веревочку, выпросил в старухи колечек и пошел. Приходя к этому государственному дому, где приходя эта беседа. В государя было три полковых музыки, онна онной лучшы во всих трех этажах. Из зала и до комнаты до второй, чтобы были очищенные дворы. Иван-царевич вошел перво

в нижний этаж — грязный, мазаный. Музыканты ево не допускають. „Куды ты, такой дурак грязный“. Он и говорит: „Братцы, пропустите. Я в этом царстве старшим трубочистом. От как я вчерась был загулялший, со вчерашнева чердак трещить. Так вот иду к самому царю. А либо, может быть, и спохмелит“. Не тут-то было, музыканты давай пихать, один ударил. Ему не пондравилось, схватил он ево за шкитку и бросил на этых музыкантов, и много повалилось от ево. Тут видят, что дело не бело. „А, пустим мы ево подальше. Ну, вали, брат. Только сделай там посмешней, чтобы нам смеху не́ было“. — „Вот бы давней так“.

Он пошел на второй этаж. Там больше было молодежь музыканты, сразу же они ево-оё [стой]. Взошел он в горячку, ни кулаком, а щелком. Вдарил щелком в лоб, от этого много повалилось. Пустили ево безо внимания. Взошел он в треттий зтаж — и как раз навстречу ему ево жена. Полковая музыка кончила играть. Бросилась девушка-красавица к самому этому Ивану-царевичу на шею. Не поглядела на то, что он грязный. Вся публика вудивляется этуй царевны. Вышел сам государь и с царевнуй, охватил государь эту дочь. „Дочь моя любимая, что над тобой случилось?“ — „Папенька мой дорогой, самый отбойный муж мой. Он кров проливал и муку за нас принял“. Ну, наш [водовоз], быдь он проклят за ево слова. В этот же момент приказал гусударь посадить ево. Усударыня нареченная жена ево попросила ему примыться и принарядиться. Он ответил на’братно ей: „Я вумываться здесь не буду, а пойду к старуй старушке и к матери своей ронной“. Провождала жена нареченного своего мужа, самого этого Ивана-царевича. „Пожаласта, не мешкайте“. — „Об этом не соболезнуйте“. Он ушел.

Собралась вся эта публика, стали иметь разговор. Эта царевна говорит с им. „Думала ли я за его попасть, да мне и во снях не снилось“. Сам гусударь спрашивае в дочери: „Дорогая моя дочь, из какого потомства?“. — „Вот, дорогой мой папаша, ита я и сама не знаю“. Одруг является Иван-царевич — смотря государь: „Да я вижу что-то замечательное. Хорошо в мене государство, а не знаю, что если где лучше“. Позвали Ивана-царевича в этот зал. Пришла эта сущая девушка-красавица, села с им рядо́м. Положила свою руку на правое плечо. „Вот, братцы, послушайте, что я вам скажу. Вот, дорогой мой папаша, перьвая мое слово тебе. Можете ль вы заводить пир-беседу. Так вот тогда я прошу, папаша, можете иметь“. Государь ответил дочери: „Много я рад, что вас господь отобронил

от смерти. Во треттий день от этого дня производить венок [!].“