Сказки и легенды пушкинских мест

Усударь говорит своим всим придворным: „Приготовьте самую перьвую карету и самых хороших шесть лошадей“. Иван-царевич в это время встал, подходит к своему нареченному отцу: „И вот, дорогой мой папаша, за карету благодарю; ну, лошадки не нужны“. — „Дорогой нареченный мой зять, невжели вы пойдете пешом“. — „Нет, дорогой мой папаша, в меня своя лошадка есть. Только достаньте мне мальчишка“. Достали четырнадцати лет: „Вот, дорогой мой голубчик. Ты, наверно, знаешь вот такую-то старушку. Вот сходи-тко к ей, дорогой мой, под окно и скажи, что — подай поводок через порог, ударь ладушай по

пазу, па́не на каленки, садись смело“. Мальчишка эта все справдал

. Усударь посматривае, когда мальчишка поведе коня. Этот мальчишка как привел коня к гусударственному дому, как раз установился проти балкона. Конь пал на коленки, мальчишка слез. Вся публика подошли (!) к окнам. Дивуются на лошадь: „Вот так лошадка!“ — „Эй, дорогой мой конь, ну-тка достань в уста поцеловать меня“. Конь поцеловал, громким голосом заржал. „Благодарю я тебя“. Взяли эту лошадь, поставили в стоило, дали овса.

Выкачивают кареты, становять в линию, вынесли всю збрую, начали́ запрягать лошадей. Иван-царевич вызывает свово тестя. „Дорогой мой папа, нет ли у тебя постарше кучера“. — „Вот, дорогой мой, в меня есть Власий. Только его получше надставь-ка. Он только действительно надсматривае“. — „Вот мне такой и хорош“. Позапрягли лошадок. Призывают этого Власия, сажают на козлы. „Вот, дорогой мой Власий, что я скажу, то сполняй. Вот тебе кнут и возжи, вот не задерьгай и не стегай. Только скажи, что «пошел», онно только «пошел». Так помнишь, Власий“ — „Быдь в удовольствии — все исполню“. Стали садиться в кареты. Берет Иван-царевич две барышни, два кавалера и сам с женой. Отворяет в кареты дверинку, высунул голову: „Ну, что, папаш, готовы?“ — Тесь ответил, что готовы. Так, так, можно и в путь. В этот момент поехали. Уласий только крикнул „пошел“, онно „пошел“. В этот только момент и видали.

Приехал Иван-царевич в город. Ждать-подождать — поезда нет. Жена ево заскучала. Он и говорит: „Чево ты, душа моя, чево так припечалилась?“ — „Вот, дорогой мой муж, надо бы ехать потише. Не посерчался б папаша, не вернулся б назад“. — „Ой, милая, глу́па ты за эта. Ежли на это гневность поставить, то на свете жить нельзя.“ Вглубнул

вперед гла́зы — видит поезд идё. „Вот, дорогая моя, вот и папаша еде“. Заиграл в лице румянец в ей, много возрадовалась. Слез тесть с кареты, подошел к зятю, снял свою шляпу и поцеловал свово зятя. „Не знаю, дорогой мой зятек, как господь дасть нам жисти, ну на перьвом разу ты обрадовал меня“.

В этот момент пошли к венцу. Повенчались, как говорится, приняли с законным браком. Сели в кареты, поехали обратно домой. Приехалши домой, двое сутки проводили тут. После двух дней уменьшилось это все их, осталися жить. Прожил он полную неделю. На второй неделе в понедельник захотел съездить на хоту. — „Вот, дорогой папаша, я хочу съездить на хоту“. — „А, да чево. Можно. Вот, дорогой сынок. Как быдто бы я замечаю. Как быдто бы вы соскучали“. — „Ой, дорогой папаша. Только тот соскучае, хто ничего не понимае“. — „Благодарю, зятек, что ты ободряешь меня“. — „Ну, пожалуста, я поеду ж“. — „Ну, с богом. Только, сынок не мешкай“. — „Так вот, папаш, как уладится. Скажите, пожалуста, пущай спустят обыих собак“. Собак спустили, прибегали к нему, вьются кругом. „Эй вы, глупые. Никак вам дико, что мы в чужом царстве. Ну, я думаю так, что мы до смерти жить будем в этом царстве“. Собаки громко три раза гамнули. Что-то удивился Иван-царевич. „Ну, ланно, поедемте ж“. Выехали за царство — откуль ни взялася лиса — собаки за лисой. Он крикнул на них: „Бросьте, не тронь“. Лиса вперед — он сзаду и думает то: „Впоймаю живьем и обдеру, свому нареченному тестю сделаю воротник в тулуп“. Она вперед — он сзаду. Прибегла эта лиса в дубовую рощу, соскочила на дуб и обратилася змеей, трейголовной. „Ай, здраствуй, Иван-царевич“. — „Здрастуй, здрастуй, змея“. — „Вот, Иван-царевич, вот твоя смерть и могила. На-тка моих шесть шерстинок, положь куды хошь“. Он действительно взял, положил на землю, стал левуй ногой каблуком, обернулся три раза. Змея думала, что конь приковался, соскочила с дубу, схватила палицу-шибалицу трехпудовую. Он медью-кладомедной ударил ее. Убил эту змею, положил под дуб. Это же второе. Ну, вот, когда он положил и приехал домой.