Сказки Рускалы. Царица Василиса (СИ)

—  Всего в достатке, матушка Василиса, — круглое лицо Доброжира растянулось в ответной улыбке.

—  Ну и славно, — на душе заметно потеплело.

—  Кто там на очереди? — выкрик Тихомира завершил нашу беседу со стряпчим.

Место перед царским троном занял оружейник Василько. Крепкий, здоровенный детина — головы на три выше меня — бодро отчитался, мол, в оружейном тереме все спокойно, но луков-самострелов надобно добавить. Пообещала скоро царю-батюшке сообщить — не моя это вотчина.

Прислужники справлялись о моем здоровье, удобно ли мне в тереме Кощеевом спрашивали и редко о чем-то просили. Для ловчего нашептала хорошей приманки на сохатого, посолонее. Молодец засомневался, но обещал испытать. Пусть. Средство проверенное, сомнений и быть не может. Стременной главный Давила попросил домовых из конюшен выселить. Повадились там хулиганить, все вверх дном переворачивать. Выдала ему крынку молока заговоренного. Быстро нечисть успокоится, животы сытые урчать станут.

Оказалось, первая кучка прислужников — только начало. Люди уходили после приема и места тут же занимали следующие. Беседы затянулись до вечера. Короткий перерыв на обеденную трапезу — весь отдых царский за день. Вот работенка-то. Поглядывая на метель в темнеющих окнах, я старалась не зевать. Волнение давно утихло, на смену ему пришла тяжелая усталость. Греться на царском троне весь день напролет почище, чем сотню ведер из колодца вытаскать. И это еще царство Кощеево спит, люд простой с вопросами к царю не потянулся. Выжить бы.

—  Крепись. Василиса Дивляновна, — зашептал Тишка, — сейчас старший над стражей отчитается и все.

Бегло пробежавшись по залу уставшими глазами, поняла, что, кроме мирно посапывавшего на лавке молодца, никого и не осталось. Завидую, по-хорошему завидую. Прилечь бы на соседнюю лавчонку, вздремнуть немного.

—  Жалко будить, — еще раз глянула на спящего парня.

—  А куда деваться... — Тишка звучно отчеканил каблуками по деревянным половицам.

Топот писаря эхом разошелся по залу. Молодец мигом вскочил на ноги и торопливо зашагал к выходу. Нет в Тихомире никакого понимания. Разве можно так человека ото сна поднимать?!

—  Куда же ты, добрый человек? — окликнула перепутавшего направление хлопца.

Пока парень сонно метался в поиске, я старалась не рассмеяться в голос. Для порядка глянула в сторону бессердечного помощника. Писарь тотчас уловил во взгляде обещание посадить на кол за такую выходку и поспешил спрятаться за высокой спинкой трона.

—  Не гневайся, царица-матушка будущая, прости, — молодец, наконец, выбрал верный путь и успешно добравшись, плюхнулся на колени.

—  Не гневаюсь. Встань.

—  Викута я, над стражниками главный, — он отвесил размашистый поклон, звякнув тяжелой кольчугой.

—  Все ли в порядке у твоих подчиненных? Надежно ли хоромы охраняются?

—  Есть трудности, — тяжело вздохнул парень, — людей у меня мало. Вот у опочивальни гостьи царь-батюшка велел четверых выставить. А кого мне у казны прикажите ставить? Народу больше нет.

—  Чего же ты у государя не спросил сразу? — в воздухе появился запах тающей надежды на скорое завершение приема.

—  Так не было момента, — растерянно замигал глазами Викута.

—  Ладно, чего выяснять. Делать что-то надобно.

—  Царица-матушка, не вели на кол, — писарь высунулся из-за трона, — гостья наша спит сном крепким. Государь приказал усыпить до его возвращения. Думаю, можно пару стражников от ее дверей в казну отправить.

—  Безобразие одно, — я крепко сжала пальцы в кулак. — Переводите молодцев. да побыстрее.

Безобразия на этом не закончились. Оказалось, на прием не явился казначей. Заметил это Тихомир только сейчас. По словам писаря, отсутствие главного по золоту и каменьям дело из ряда вон. Заручившись поддержкой Викуты, мы поспешили проверить, здоров ли казначей и на месте ли богатства царские. Если у трона мне казалось, что дело плевое — забыл человек, подумаешь, то с каждым шагом по лестнице, ведущей в подземелье, сердце ныло — беда.

Дверь в государственную сокровищницу оказалась распахнутой настежь. В свете факелов среди гор золотых и серебряных монет, распластавшись, лежал казначей. По спине пробежался мерзкий холодок. Поза худощавого тела ясно давала понять — поздно. Тихомир кинулся к мертвецу. Приложив ухо к его груди, испуганным взором подтвердил мои опасения.

—  Викута, ветром дуй в опочивальню Буяны! — мигом сообразила я.

—  Да как же так, матушка, — растерянно задыхался Тишка. — я же сам лично ее усыпил. Неужто очнулась? И стража ведь у дверей поставлена...

—  Неведомо мне, — втягивая носом душный подвальный воздух, пыталась унюхать запах колдовства, — очнулась девица или нет. Только казначея нашего не своя смерть настигла. Чуешь, как смердит?

—  Вроде.

—  Ран на теле не вижу, а вот запах чародейства аж глаза режет.

—  Василиса, матушка, — Тишка рванул к дальнему углу подземелья, — вот тут ларец стоял, а сейчас нету.