Сказки Рускалы. Царица Василиса (СИ)

—  Что тебе от смерти Кощеевой? Никому не ведомо, где он царство прячет. Да и не выбраться тебе отсюда, Яр. Нет дорог для тебя.

—  Так ты мне путь подскажи, Васенька. По старой дружбе, — колдун широко улыбнулся, еще раз повторив просьбу.

—  И не подумаю.

—  Знал, что не согласишься, — рассмеялся Яр. — Уцепилась за старый валенок. Ну не беда, не беда. Можно и казной обойтись. Там злата и серебра на новое государство хватит. Еще горка останется. Пожалуй, так и сделаем, — колдун повертел заветную иголку в пальцах.

—  Как тебя земля носит? — вся ненависть к Яру собралась в тугой узел.

—  Умаялся я. Васенька, от беседы нашей. Пожалуй, отправлю тебя с Кощеем вместе отдыхать от жизни.

Метель медленно шла на убыль. Вдали слышались голоса людей. Слишком далеко. Да и не помогут они супротив Яра. Предрассветный луч зимнего солнца краем коснулся горизонта, оставляя холодной ночи жгучую боль. Колдун закрутил в широкой ладони трескучий морный шар. Добро завернул — для подруги старался. Глаза так и сверкали радостью жизнь мою отнять, а затем и Кощея загубить. Крес, до того стоявший смирно, беспокойно зафыркал, пустил огонь из ноздрей — чуял беду, да ничем помочь не мог.

—  Грозный мужик-то,— за спиной Яра возник совершенно спокойный Кощей.

—  Бессмертный пожаловал, — усмехнулся бывший кузнец. — Дорогу не откроешь?

—  Не открою, — обойдя Яра, Кощей ловко перепрыгнул через поваленную ель и направился ко мне.

—  Значит, с тебя начну.

—  Не так встречу со смертью представлял, — наигранно вздохнул жених.

—  Что же ты, — не выдержав, рванула по сугробам к суженому, — позволишь убить?!

—  Голубушка моя ненаглядная, — словно не замечая происходящего, жених подхватил меня на руки, — соскучился, сил нет! Невестушка моя. красавица.

—  Ой, матушки! — Еле слышный треск тонкой иголки болью вонзился в уши.

—  Что, уже сломал? — безмятежный взгляд Бессмертного привел в замешательство. — Обожди немного, — аккуратно опустил меня обратно в сугроб. —Дело неотложное.

Жених резко развернулся и с размахом вскинул руки к светлеющему небу. Тело Яра недвижимо повисло в морозном воздухе. Беспомощный, он мог только зло щурить глаза, но на Кощея это не произвело должного впечатления. Морный шар выпал из ладони предателя и, тихо опустившись на снег, умер, оставив хорошую рытвину. Туда же угодили обломки иглы.

—  Щенок ты по сравнению со мной, — голос Бессмертного сделался чугунным, — щенком и останешься. Пошел вон!

Короткая вспышка света на мгновение ослепила, заставила потеряться. Кроны сосен гулко завыли под напором ветра. Земля под ногами заходила волнами, застонала.

Стихло.

Когда зрение вернулось, Яра уже не было. Кощей молча вглядывался в чернеющую ямку, оставленную морным шаром.

—  Суженый мой!

Страшная ночь вылилась ручьями слез. Не могла остановиться. Капли катились по лицу одна за другой, согревая замерзшую кожу. Захлебывалась.

—  Что ты! Что ты, голубушка, — Кощей кинулся ко мне, крепко обнял. — Все уже, душа моя.

—  Живой, — я глотала соленые потоки слез, — живой. Не было, значит, смерти в игле?

—  Гляди, — он поднес к моему носу острие обломанной иголки, — прямо на кончике мое бессмертие. Не смерть. Чтобы смертным меня сделать надобно иглу затупить. Починим ее и обратно в ларец.

Слабость окутала продрогшее тело и не покинула до самого дома. По пути поведала Кощею, как Яр сгубил казначея да добрых молодцев из стражи царской. Пусть не подал жених вида, но кручиной черною в глазах печаль засела. Не уберег людей, не сохранил жизни. Чего таить, и мне вина душу щемила.

Тем же днем сожгли тела на погребальных кострах и по ветру пепел пустили. Останется память в сердцах, а частица покой в землях Кощеевых сыщет. Родятся ушедшие вновь, и доля их ладной будет — за верную службу царю-батюшке иного не положено.

Глава 6

Хороший денек, погожий. Мороз легкий, да хрустящий снег под ногами. Над головой — небо ясное солнцем заливается. Самое время царство будить. Целых две седмицы ждали доброй погоды для такого случая: то метель кружит, то снег стеной валит.

Пока Веся рылась в сундуках, подбирая для меня торжественную теплую одежу, я вся извелась. Девица так затянула сборы, что казалось — у меня внуки скорее народятся, чем закончатся приготовления. Такого бедлама опочивальня, наверное, и не видала. Веста вытаскивала из сундуков вещи и определяла их в кучки прямо на полу. Скорости в деле от того не прибавилось, а вот разгром вышел знатный. Осталось только чертей загнать, чтобы ноги переломали.

—  Веся, может, ну его, наряд этот?

—  Как же так, матушка-царица? Нельзя тебе в чем попало перед народом-то.

Ну, хватит! Схватив первый попавшийся полушубок, я тихонько, чтобы не попасться девице, поспешила к выходу. За дверью облегченно выдохнула и ринулась прочь от опочивальни. Чего доброго услышит и вернуть вздумает

—  Веста может. Сама понимала, что в штанах и полушубке вид не слишком-то царственный, но это лучше, чем умереть под грудой тряпья.