Сказки Рускалы. Царица Василиса (СИ)

Резво подскочив с земли, девчонка с размаха двинула босой ногой мне под дых. Воздух застрял в грудине, слух застелил протяжный свист. Вокруг резко потемнело. Не знаю, сколько пролежала в сугробе, но на Кощеево царство успела опуститься ночь. Сквозь резкий звон в ушах послышался лай собак и хруст человеческих шагов по снегу.

—  Тут она! — взволнованный крик Тишки прокатился по зимнему лесу. — Что же ты, матушка, натворила-то?! Писарь судорожно грел мои онемевшие пальцы, растирал щеки теплыми ладонями.

—  Ох ты. Сыра Земля, — Яга подоспела как нельзя кстати, — что ты жамкаешь ее, дурень?! Кощей! Кощей, чтоб тебя волки сожрали! Где ты там?!

—  Жива? — Ворон, мягко опустившийся рядом со мной, вмиг обернулся Бессмертным.

—  Жива, да почти не дышит, — ведьма приложилась ухом к моей груди. — Сердце еле трепыхается. А ну, молодцы, отойдите!

Яга широко раскинула руки и, шевеля костлявыми пальцами, словно собрала морозный воздух вокруг себя. По телу покатилась волна тепла.

—  Живее давай, подымай! В избушку ко мне, Кощей, — раздавала указания Яга. — Чай, ближе, чем до теремов твоих.

Суженый несся сквозь зимний лес, крепко прижимая меня к себе, что-то второпях шептал, но слов я не разобрала. Только редкие удары сердца Бессмертного и удалявшийся лай собак. Впереди замелькал свет маленьких окон избушки на курьих ножках.

***

Пока Тишка топил печь, Яга мяла в ступке травы для заварки. Понемногу тело отходило от мороза. Тысячи иголок бродили по рукам и ногам, болью отзывался каждый укол. В избушке, как и прежде, дурманил голову пряный аромат: может, им старуха морочила голову путникам — кто его знает, но для меня этот запах — роднее не придумаешь. Кощей помог стянуть околевшую одежу и укутал в теплое лоскутное одеяло. В глазах жениха без труда читалась вина. Тяжелая, почище утренней кручины. Когда печь разошлась как нужно, а глоток отвара в глиняной чашке вернул меня к жизни, пришлось отвечать на многочисленные вопросы ведьмы. Запах смерти Яга учуяла безошибочно и, заподозрив, что дело неладно, принялась пытать. Долго отнекиваться не стала — рассказала все как есть про уговор с девочкой. Бессмертный долго молчал, только беспокойно ходил по скрипучим половицам дома Яги, кусая губы.

—  Царь-батюшка, да ты дыру в полу протрешь, — не выдержал писарь.

—  Сам виноват, сам и расхлебывать стану, — словно не заметив слов Тихомира, Кощей не прекращал расхаживать. — Поутру в путь отправлюсь. Чего таить — не знаю где эти проклятые башмаки искать. Даже представить не могу.

—  Мой уговор — мне и искать, — покрепче укутавшись в одеяло, буркнула я. — А вздумаешь запретить — отрекусь от свадьбы. Вот тебе слово.

—  Голубушка моя ненаглядная, — колдун опустился на колени рядом со мной, — прости дурня. Натворил дел — сам не рад. Останься дома. Неволить не могу, только просить и осталось.

—  И речи быть не может, — отрезала я.

—  Эка невидаль, — заворчала баба Яга, — вдвоем идите. Развели тут препирания. Кощей, ты кашу заварил, а Василиса маслицем сдобрила — вместе воз и потяните. Где искать — подскажу.

—  Неужто знаешь, Ягиня-матушка, где для Смерти башмачки достать? — Тишка от удивления вытащил чашку у меня из рук и хлебнул отвара.

—  А ты думал, я только богатырей в печи тушить умею? Есть в Рускале чеботарь — золотые руки. Сомом кликают, где он сейчас — точно не ведаю, но дам клубочек. Он приведет к его следу. Если не Сом, то никто такие башмачки не справит. На него надежа. Одна беда — стар он больно.

***

Домой возвратились уже заполночь. Суженый пожелал доброй ночи и скрылся за дверьми читальни на пару с Тихомиром. Может, колдовать перед дорогой собрались, а может, что в книжках о башмачках отыскать решили. Путешествие предстояло не из простых — пойди туда не знаю куда. Хорошо, хоть знаем, что искать надобно.

Сон дурманил голову приятными мыслями о пуховом одеяле да мягкой подушке. По дороге в опочивальню думала, что в сумку дорожную положить, а как только порог переступила — все и забыла. День вышел уж больно тяжелым. Опосля таких переживаний положено в баньке попариться, ужина отведать и в кровать отправиться. Собравши последние силы, мучительно зевая, стала собираться. В суму натолкала нужного и не очень — не на себе потащу, а Крее не уморится. Урчащий от голода живот все искал повода спуститься в кухню, и ведь нашел, паразит такой. Зря я разве из Глухомани горшочки-самовары тащила? В дороге самый маленький сгодится. Поклажа не велика, а польза порядочная. Хочешь похлебки или тушеного зайца в сметане — сообразит, и бровью повести не успеешь.

Посередь кухни за стряпчим столом сидел Кощей. Подпирая кулаком подбородок, задумчиво ковырял деревянной ложкой в тарелке с запоздалым ужином.

—  Ты чего тут? — Присела на лавку напротив суженого.

—  Места себе не найду, — с улыбкой вздохнул колдун, — в читальне не сидится, в постели не лежится, хоть брюхо набить. Знаешь, душа моя Василиса Дивляновна, похоже, чувства мне ум передавили.

—  На ярмарочного дурака ты не похож совсем, — попыталась ободрить жениха.