Склад

Цинния разделась и поняла, что от нее пахнет работой. Высохшим потом и жалостью. Подумала, не принять ли душ, не надеть ли чистое нижнее белье, но она не собиралась сегодня спать с Пакстоном, а если бы этим и кончилось, она сомневалась, что он бы обратил внимание на свежесть белья. Большинство мужчин более заботятся о качестве игры, чем о состоянии игрового поля. Она натянула чистую рубашку, и в это время часы зажужжали.

«Напоминаем, что тебе надо проверить пенсионные документы».

Черт. Это надо было сделать раньше. Она планировала подписаться на пенсию. Это входило в ее план пусть не слишком важной частью, но вести себя следовало так, будто она собирается остаться здесь надолго, – это позволяло не выделяться.

«Ты сможешь сделать это с любого банкомата Облачной Точки или с телевизора, находящегося у тебя в комнате».

Она взяла пульт дистанционного управления. Включила телевизор. Показывали рекламу «ПауэрБуфф», в которой худощавый парень съедал батончик, и тотчас его мускулатура раздувалась, как в комиксе.

Батончики «ПауэрБуфф». Стань мускулистым!

– Так, – сказала Цинния вслух. – Это несколько напрягает.

Она взяла пульт дистанционного управления, щелчком переключила его в режим клавиатуры, нажала на кнопку и сказала: «Браузер». Телевизор показал домашнюю страницу Облачной Точки.

Сверху было выведено:

Добро пожаловать, Цинния.

– Да пошли вы! – ответила она.

Пакстон

Пакстон наклонился вперед, и табурет пошатнулся. Это было не обычное шатание, а скорее предсмертное. Он соскочил с табурета и взял другой, стоявший рядом. Наверху такая же подушка из черной кожи и грубо вытесанные деревянные ножки. Пакстон покачал табурет в разных направлениях, но тот стоял твердо. Пакстон забрался на него и отхлебнул пива. Три четверти дела сделано.

Подошел бармен. Зеленая рубашка, волосы зализаны назад, было видно, что ему несколько раз ломали нос. Ремешок часов из толстой кожи шире, чем экран.

– Хотите еще? – спросил он.

Нет смысла напиваться до ее появления.

– Пока нет. Я человека жду.

Бармен чуть улыбнулся. Пакстон не понял, означала ли улыбка «Хорошо, ладно» или «Молодец». Непонятная улыбка. Он взглянул на свою черную футболку и джинсы. Приятно было быть не в голубом. Люди тогда избегали смотреть ему в глаза, остерегались. А так он такой же, как все вокруг.

– Простите.

Пакстон обернулся и увидел входившую в бар Циннию. Черный свитер, пурпурные леггинсы, волосы собраны в пучок на макушке. Он кивнул в сторону качавшегося табурета.

– На этот не садитесь, – сказал он. – Сломан.

Цинния забралась на табурет с другой стороны от него. Пока она устраивалась, он передвинул свой табурет на несколько дюймов от нее, не желая ее стеснять.

Она посмотрела по сторонам:

– Тут неплохо.

Пакстон и сам так думал. Сверкающие, под золото, носики пивных кранов, лакированное дерево. Определенно оформлял человек, никогда не бывавший в настоящем британском баре – Пакстон ездил по делам на некоторое время в Британию, – но оформителю, по крайней мере, объясняли, каким здесь должен быть интерьер.

Подошел бармен, вытирая пинтовый стакан, и кивнул в сторону Циннии.

– Водку со льдом, – сказала она. – Можно марки «Уэлл».

Бармен кивнул и приготовил заказанное.

– Так, значит, светская жизнь вас не интересует, – сказал Пакстон.

– Не интересует, – подтвердила Цинния и, не глядя на него, взяла стакан. Голос у нее был усталый. Так и должно было быть, красные уставали, как-никак целый день на ногах. Цинния наклонилась вперед, провела часами перед встроенным в стойку платежным диском, который располагался скорее перед Пакстоном, чем перед ней.

– Позвольте мне заплатить, – сказал он, выставив вперед руку и прикоснувшись при этом к ее руке.

– В этом нет необходимости…

– Я хочу, – сказал он, постукивая часами о диск, край которого загорелся зеленым. Она улыбнулась и подняла стакан. Он взял свой и чокнулся с нею.

– Ваше здоровье.

– Ваше здоровье.

Он допивал пиво, она сделала большой глоток водки. Затем Пакстон поставил кружку на край стойки, чтобы бармен заметил и принес ему еще. Молчание затянулось на мгновение дольше, чем ему хотелось. Вбирая в себя атмосферу бара, оно становилось все более тяжелым. Пакстон понял, что ничего умного придумать не удастся, и спросил:

– Ну, как? Осваиваетесь?

Цинния слегка приподняла бровь, как бы говоря: «Ничего лучше не придумал?»

– Пока все нормально. Работа тяжелее, чем я думала. Приходится бегать так, что под конец едва на ногах стоишь.

Пакстон взял полный стакан пива и сделал глоток.

– А в чем заключается работа?

Цинния кратко объяснила: часы, стрелки указывают путь, надо ставить вещи в контейнерах на конвейер. Весь процесс подобен танцу. Пакстон представил Циннию вращающейся шестеренкой гигантской машины, мелкой деталью, обеспечивающей бесперебойную работу целого.

– Вы и хотели получить красную рубашку? – спросил он.