Склифосовский

Туманный Альбион, кроме того, дал Николаю Васильевичу новые познания в области гинекологии. Наш герой посетил клинику профессора Джеймса Симпсона[57], на которого буквально молились все роженицы Эдинбурга. И не только. На прием к легендарному акушеру стекались пациентки со всего мира: даже из Индии и Австралии, а эдинбургский гостиничный бизнес в годы его практики расцвел пышным цветом.

В акушерском деле до сих пор используются щипцы Симпсона. Акушеры знали подобное приспособление с давних времен, но использовали его для извлечения мертвого плода. А конструкция, усовершенствованная Джеймсом Симпсоном, помогала рождению живого ребенка.

Одним из важнейших достижений эдинбургского хирурга стало применение хлороформа. Не стоит забывать, что в 1830-х годах, когда Джеймс Симпсон получил лицензию на врачебную деятельность, наркоз при операциях практически не использовался. Залогом успеха становилась, кроме всего прочего, быстрота хирурга, при долгой операции пациент мог умереть от болевого шока. Хирург Роберт Листон, учитель Симпсона, носил почетное прозвище «самый быстрый нож». Он мог ампутировать ногу всего за две минуты и однажды, занимаясь этим, чуть не отрезал пальцы ассистенту. Кстати, такая же слава ходила и о Николае Пирогове: однажды он извлек камни из мочевого пузыря пациента за полторы минуты, а ампутацию на уровне бедра выполнил другому пациенту за три!

Вот так описывали рядовую операцию в газете «Нью-Йорк геральд» («New York Herald») от 21 июля 1841 года: «Пациентом был юноша лет пятнадцати, бледный, худой, но спокойный и решительный. Ему необходимо было ампутировать ногу. Профессор нащупал бедренную артерию, наложил жгут и доверил ассистенту удерживать ногу. Мальчику дали немного вина; его отец поддерживал голову и левую руку сына. Второй профессор взял длинный, сверкающий скальпель, нащупал кость, вонзил лезвие в плоть осторожно, но быстро. Мальчик ужасно кричал, слезы текли по щекам отца. Первый разрез с внутренней стороны был завершен, и окровавленное лезвие скальпеля извлечено из раны. Кровь лилась рекой, зрелище было отвратительное, вопли ужасающими, но хирург был спокоен».

Возвращаясь к хлороформу: по воспоминаниям современников, Джеймс Симпсон не знал, что его потрясло в хирургии начала XIX века больше: виртуозность врачей или адские страдания оперируемых. Также, будучи акушером, он постоянно наблюдал родовые муки. И, обладая повышенной эмпатией, конечно же, не мог пройти мимо развивающейся в то время темы наркоза. А тема была весьма неоднозначной. И не только из-за недостатка знаний. Против обезболивания, особенно акушерского, восстала церковь. Представители священства цитировали строки Ветхого Завета «в муках ты будешь рожать детей своих», обвиняя наркотизаторов чуть ли не в ереси. Симпсон неплохо разбирался в богословии и принял вызов. Он опубликовал статью «Ответы на религиозные возражения», в которой остроумно разгромил оппонентов, назвав Бога первым анестезиологом, ведь Творец усыпил Адама для проведения хирургической операции по удалению ребра, из которого потом сотворил Еву.

Статья заставила задуматься многих, в том числе и священнослужителей. Но заслуга окончательного признания акушерского наркоза принадлежит другому английскому врачу, Джону Сноу (1813–1858), который в 1853 году провел успешное обезболивание восьмых, а позднее — девятых родов королевы Виктории. Правительница Англии осталась очень довольна результатом, и сообщение об этом появилось в журнале «Ланцет» («Lancet»). После такой публикации Церковь была вынуждена уступить, а анестезию в родах потом долгое время называли «королевским наркозом».

Итак, Джеймс Симпсон все время экспериментировал с наркозами, чтобы уменьшить страдания своих рожениц. Как только придумали эфирный наркоз, он тут же опробовал его, но остался недоволен тяжелым запахом и еще более — непредсказуемостью действия. Пробовал применять йодоформ, пары бензина и ацетона — результат его тоже не устроил. В 1846 году университетский знакомый Симпсона, химик Уолди, принес ему бутылку растворителя для каучука — именно так поначалу использовался хлороформ. Около года жидкость простояла в шкафу, а потом Симпсон с еще двумя докторами решили опробовать ее на себе. Разлили, подышали, им стало весело и внезапно вся компания оказалась под столом без сознания.

Эффект Джеймсу Симпсону понравился, и он стал применять хлороформ в своем роддоме. За безболезненными родами тут же выстроилась очередь, а новый препарат быстро приобрел популярность по всей Европе. Вот только «головокружение от успеха» оказалось недолгим: вскоре выяснилось, что использование хлороформа может приводить к тяжелым осложнениям вплоть до летального исхода. Даже небольшая ошибка с дозировкой вызывала угнетение функций дыхательного центра и остановку дыхания. А могло остановиться и сердце. Понятно, что работа с таким опасным веществом требовала высокой квалификации и Николай Склифосовский получил ее как раз во время своих европейских странствий.