Скоро полночь

Новикову, Шульгину, даже Антону — людям рациональных, при всех внешних несходствах, обществ — трудно было воспринять идею, что целая высокоразвитая цивилизация, обнаружившая рядом с собой существование параллельных «двоюродных братьев», не проявила к ним заслуживающего интереса. Если бы такое случилось на нашей стороне, нетрудно вообразить, какой фурор произвело бы подобное открытие. Уж никак не меньший, чем обнаружение разумной жизни на Луне! Да нет, сравнение неточное. Луна — она Луна и есть, небесное тело, а тут ведь на самой Земле, буквально рукой подать!

Согласимся, в их феодальной, даже — рабовладельческой формации значащая информация доступна весьма узкому кругу одной из каст, но хоть несколько сотен или тысяч имеющих допуск должны ведь были собрать все сведения, нужные для выстраивания хоть какой политики с соседним миром. Враждебной, дружественной, нейтральной, не так уж важно…

— Рады, что тебе понравилось, — кивнул Шульгин, усаживаясь за круглый стол в гостиной каюты и указывая дуггуру полукресло напротив. Новиков и Антон заняли места справа и слева между ними. — Наш разговор на берегу прервался на самом интересном месте. Пришло время его продолжить. С учетом изменившихся обстоятельств. Ты теперь имеешь представление об истории нашего человечества в достаточном объеме, чтобы как-то понимать нас. Я прав?

— Конечно, я теперь имею последовательную и непротиворечивую картину эволюции человечества, оставшегося в этой реальности. И не могу признать, что избранный вами путь оказался лучше нашего. Бесконечные войны всех против всех и по любым поводам. Раздробленность единой расы на сотни наций и племен. Сотни миллионов бессмысленных жертв якобы индивидуально разумных существ. Можно сказать, что такой ценой вы заплатили за «технический прогресс», как вы его называете? Или, наоборот, прогресс явился «побочным продуктом» никем не контролируемой эволюции?

— Минутку, — остановил его Андрей. — Поясни, Шатт-Урх, как тебе удалось вообще разобраться в том, что ты видел, если никогда раньше не сталкивался с людьми, не изучал языков, психологии, ну и так далее. Не стыкуется.

— Ты не совсем верно понимаешь положение дел. Чтобы понять, нужно обладать свойствами, которыми вы, люди, не обладаете. Жаль, что не могу показать вам что-то похожее на тот фильм, который увидел я. Может быть, позже мы сумеем что-нибудь придумать, а до тех пор… — Он проделал пальцами сложное движение, возможно, заменяющее разведение руками с одновременным пожатием плеч.

— Я отношусь к сообществу (или касте) «ученых», если можно так выразиться, очень небольшому сообществу по сравнению со всем населением. Но нам как бы переданы (или доверены) все интеллектуальные способности, у вас распределенные почти поровну среди всего человечества. Это понятно?

— В основном, — кивнул Шульгин.

— По закону компенсации, если я правильно употребляю этот термин.

— Правильно. Вместо того чтобы позволить каждому в меру возможностей и желания использовать свои биологические способности, вы весь видовой потенциал загнали в пределы одной касты…

Новиков с Антоном молча переглянулись. Биологические компьютеры, попросту говоря. Все тот же принцип муравейника. При случае этим можно будет воспользоваться.

— Поэтому мне не составило труда овладеть всем словарным запасом, которым владеет каждый из вас, понять логику языка и через него — логику мышления в целом. Дальнейшее было несложно. По мере просмотра фильма я самообучался, находил закономерности между фактами и событиями, проникал в побуждения «творцов истории». Дойдя до начала Нового времени, я уже мог пытаться предугадывать, что случится дальше…

— «Мог пытаться» или «мог предугадывать»? — с интересом спросил Новиков.

— Разумеется — сначала «пытаться», а когда попытки все больше стали совпадать с фактами, тогда я уже «предугадывал».

Шатт-Урх незаметным образом начал приобретать бьющее в глаза самодовольство. Казалось, еще немного, и случится то же, что в диалоге землян с Хайрой из «Попытки к бегству». Когда тот вдруг обнаглел и попытался держаться как рапортфюрер в концлагере.

Андрей с удовольствием ударил бы его сейчас по лицу. Просто, чтобы осадить «по месту». Подобные чувства в голову Новикову приходили не очень часто, но — случалось. И он себя за них потом подолгу казнил. За мысли именно, не за поступки. С поступками выходило проще. Была безвыходная ситуация, ответил, как мужику положено, — и не о чем горевать.

— Философских вопросов мы сейчас касаться не будем. Слишком обширная тема, а времени у нас мало… — холодно, без всякого намерения поддержать заданный Шатт-Урхом тон, продолжил Шульгин. — Мы, к сожалению, столь систематизированными познаниями о вашем мире не располагаем. Поэтому, не сочти за труд, объясни — что может означать вот это.

Он вставил в проектор кристалл, на который совмещенная с аппаратом СПВ стереокамера записала сцену локального армагеддона на месте их недавней встречи.