Скоро полночь

— У вас есть хоть малейшее основание оспорить мой тезис? На Моддере сколько сил мне стоило буквально вколотить лучшим вашим полководцам Кронье и Деларею простейшую идею — деморализованного стойкой обороной противника нужно контратаковать. А ваши герои так стремились сбежать, что их аж трясло: «Надо отступать, господин полковник, надо отступать! Вот на тех холмах мы окончательно укрепимся, и вот тогда…»

Скажите спасибо, господин президент, что я действительно не бил их рукояткой пистолета по затылкам и не выставил позади ваших славных буров толкового заградотряда с пулеметами!

Злость вдруг овладела Басмановым, почти неконтролируемая, а запасная часть личности с усмешкой подсказывала: «Так и надо, Миша, так и надо! Они ведь по-другому не понимают».

— За победу на Моддере мы все вам бесконечно благодарны. Но признайте — и наши буры дрались отлично.

— Само собой. А теперь у вас есть невероятная, в истории войн мало кому представлявшаяся возможность — единственным ударом от Бофорс-Уэста решить судьбу не только кампании, истории на сто лет вперед! Вы можете убедить своих храбрых буров хотя бы двое суток атаковать в указанном направлении, именно атаковать, наступать? Вы понимаете значение этого простого слова — «наступать»? Нет? Так я вам объясню!

Один из собеседников прожил долгую жизнь, но в девятнадцатом веке, не сталкиваясь ни с какими конфликтами, в которых бы участвовало больше тысячи человек с обеих сторон. Другой — за одиннадцать лет насмотрелся такого…

Басманов объяснил Крюгеру суть, смысл, ожидаемые результаты и реальные потери в настоящем наступлении.

— Посмотрите сюда, ваше превосходительство, — Басманов протянул Крюгеру ксерокопию акта капитуляции, подписанного тридцать первого мая тысяча девятьсот второго года ближайшими соратниками президента, нынешними пока еще героями — Ботой, Деветом, Делареем, Рейтцем, Смэтсом и другими.

«Условия капитуляции состоят в следующем:

1. Бюргеры должны сложить оружие и признать себя подданными Эдуарда VII.

2. Все пленные, давшие клятву верности, должны быть освобождены.

…

4. Должна быть объявлена амнистия, за исключением специальных случаев.

…

8. Туземцам предоставляется участие в выборах после установления самоуправления.

…

12. Мятежникам должно быть отказано в праве участия в выборах, их главари должны предстать перед судом при условии неприменения смертной казни».

Пропущенные здесь пункты гораздо более гуманны, чем в обычных актах капитуляции, но все они подразумевали полное прекращение государственности буров как таковой.

— Фальшивка, — гневно ответил Крюгер, отбрасывая бумагу, — и что за глупая шутка — указывать тысяча девятьсот второй год, пока не закончился тысяча восемьсот девяносто девятый?

— Воля ваша. Считайте как угодно. Только это не фальшивка. Это, если угодно, — историческая реконструкция. Долго объяснять, но, как человек верующий, вы должны понимать, что одновременно существуют и некоторая предопределенность, и свобода воли. Отдельного человека и целых народов. Скажем, я получил этот документ с помощью спиритического сеанса. Или каким-то другим способом. Из Библии вам известно, что высшие силы иногда сообщают смертным кое-что о будущем. Считайте, это как раз тот случай. К счастью, вашей подписи там нет. Вы в капитуляции не участвовали. Это факт. А вот по какой причине?

В остальном вы можете мне верить или не верить — ваше дело. Только учтите — любая фальшивка должна иметь цель и смысл. В чем смысл этой? С ее помощью иностранный доброволец хочет убедить президента воюющего государства продолжить сопротивление? Не странно ли — посторонний человек изо всех сил убеждает вас сражаться, в то время как ваши соратники и соотечественники делать этого не хотят…

И второе — кому была нужна ваша смерть? Вас ведь на смерть этим поездом послали. Не убили бы англичане, чуть дальше кто-нибудь другой встретил бы.

— Не верю!

— Да ради бога. Я кто для вас? Волонтер, наемник. Сегодня так удачно сложилось, что мы оказались в одно время в одном месте. Поэтому вы живы и можете дальше руководить войной. Но мне это зачем, в сложившихся обстоятельствах? Потерять своих людей, может, и свою голову тоже, а вы потом все равно сдадитесь. Обороной победы не достигнешь, а англичане, раз уж начали, вас дожмут. Через полгода, год, два…

Так лучше я прямо сейчас уеду, и отсюда, и из пределов ваших республик. Вместе со своими солдатами. Об остальном узнаю из газет…

Басманов встал.

— Подождите, — сделал Крюгер властный жест. Пока что он еще чувствовал себя президентом, хотя показанная русским полковником бумага сильно его смутила. Текст — само собой, но почему нет егоподписи? Отказался ли он, бежал из страны, или — просто не дожил до дня позора?

— Ответьте — чего вы хотите от меня сейчас? Что я должен сделать, дабы вернуть ваше благорасположение? — неуклюже пошутил президент.

— Только одного. Выполнения тех договоренностей, которых, согласно вот этой телеграмме, вы достигли с адмиралом Воронцовым.

— Да, я помню…