Скорость тьмы

Отбрасываю мысли о книге и просто слушаю, запоминая сменяющие друг друга слайды. В таком формате мне сложно усваивать – как и всем нам, но думаю, я запомню достаточно, чтобы позже сравнить с учебником.

Через какое-то время вместо цветных точек на сером фоне на слайдах появляются молекулы. Я их не узнаю – в учебнике по органической химии мне такие не попадались. Однако иногда различаю гидроксигруппу или аминогруппу то тут, то там.

– Этот фермент регулирует экпрессию генов при росте нейронов, – объясняет доктор. – В работе мозга нормального человека происходит цикл обратной связи, который связан с механизмами управления вниманием, благодаря которому они воспринимают социально значимые сигналы и взаимодействуют с другими, а у вас с этим как раз проблемы.

Он перестал притворяться, что мы для него нечто большее, чем объекты исследования.

– Также это входит в программу лечения аутизма в младенческом возрасте, в случаях, когда он не был обнаружен и излечен в утробе, и у малышей, перенесших инфекцию, которая нарушила нормальное развитие мозга. Наш метод работает по тому же принципу, однако применим не только на первых трех годах жизни, а способен стимулировать рост нейронов в мозге взрослого человека.

– То есть мы тоже начнем взаимодействовать? – спрашивает Линда.

– Нет-нет, вы и так это делаете, мы знаем! Мы не такие идиоты, как ученые середины двадцатого века, которые полагали, что аутисты не способны замечать других людей. Лечение поможет вам соответствующим образом реагировать на некоторые сигналы – выражение лиц, жесты и так далее.

Дейл делает неприличный жест, доктор не реагирует соответствующим образом. Интересно, он правда не видел или решил не замечать?

– Нам же придется заново учиться обрабатывать новую информацию! Так же как вновь обретшим зрение.

– Конечно! Поэтому в протоколе прописан период обучения. Симулированные социальные взаимодействия с использованием сгенерированных компьютером лиц.

Еще один слайд – шимпанзе, у которого верхняя губа завернута вверх, а нижняя выпячена. Нас разбирает неконтролируемый хохот. Доктор сердито краснеет:

– Простите, ошибка! Разумеется, это не тот слайд! Я имел в виду человеческие лица, чтобы тренировать навыки общения с людьми. Мы произведем оценку исходного состояния, а после лечения последует от двух до четырех месяцев обучающих мероприятий…

– Будем смотреть на обезьян! – говорит Линда, у которой даже слезы выступили от смеха.

Мы еле сдерживаем хихиканье.

– Я же сказал – это ошибка! – говорит доктор. – Процессом будут руководить специально обученные психотерапевты. Это очень важный процесс.

Изображение шимпанзе сменилось фотографией группы людей, сидящих кругом, – один из них говорит, остальные внимательно слушают. Следующий слайд – магазин одежды, покупатель разговаривает с продавцом. Следующий – полный автобус, человек разговаривает по телефону. Ничего необычного, совершенно ничего интересного. На слайдах не показано, как кто-то фехтует на турнире или разговаривает с полицией после вооруженного нападения на парковке. Единственный слайд с полицейским озаглавлен «Спрашиваем дорогу». Полицейский с неестественной улыбкой вытянул руку, указывая направление; второй человек в смешной шляпе с маленьким рюкзаком и книгой, на обложке которой написано «Путеводитель».

Сцена выглядит постановочной. Как и все остальные – может быть, это даже ненастоящие люди. Может быть, очень даже вероятно, сгенерированные компьютером. Из нас хотят сделать настоящих нормальных людей, а обучать собираются на ненастоящих компьютерных людях в надуманных инсценированных ситуациях. Этот доктор и его коллеги полагают, что знают, с какими ситуациями мы сталкиваемся и, возможно, столкнемся в жизни, и собираются научить нас справляться. Это напоминает докторов прошлого века, которые полагали, что точно знают, какие слова понадобятся ребенку с аутизмом, и обучали лишь «необходимому словарному запасу». Некоторые даже говорили родителям не учить детей другим словам, чтобы не помешать усвоению «необходимого запаса».

Эти люди не знают, что они не знают. Мама любила повторять одну поговорку, значение которой я понял лишь лет в двенадцать.

«Дурак тот, кто не знает, что он не знает».

Врач не знает, что я выступал на турнире и что мой противник не фиксировал мои попадания, не знает, что мне пришлось столкнуться с ревнивым претендентом на внимание девушки в группе по фехтованию и с разными полицейскими, которые брали у меня показания о вандализме и угрозах.

Тем временем врач рассказывает, что обучение социальным навыкам идет от частного к общему. Что после лечения и тренировки мы сможем применять полученные знания в повседневной жизни. Интересно, как он оценил бы социальные навыки Дона.

Смотрю на часы. Стрелка отсчитывает секунды, одну за другой, прошло почти два часа. Врач спрашивает, есть ли у нас вопросы. Я опускаю глаза. Вопросы, которые я хотел бы задать, в формате данной встречи задавать неуместно, и вряд ли на них ответят.

– Когда вы начнете? – спрашивает Кэмерон.